Есть Северная Корея и ее тиран-аутист, в руках у которого находится работающий ядерный арсенал.
Есть ядерный Пакистан, и мы не знаем, сколько у него боеголовок, где они находятся и какие у нас гарантии, что в один прекрасный день они не попадут в руки группировкам, связанным с «Аль-Каидой».
Есть путинская Россия, которой в течение двух войн удалось героически уничтожить четверть населения Чечни.
Есть мясник из Дамаска, на совести которого уже 10 000 смертей и чье преступное упорство представляет угрозу для мира во всем регионе.
И, конечно же, есть Иран, руководство которого ясно дало понять, что как только у него появится ядерное оружие, оно послужит для удара по соседям.
Короче говоря, мы живем на планете, где у нас есть из чего выбрать в конкурсе на звание главного государства-пиромана, которое открыто притесняет собственное население и соседние народы, а также грозит миру беспрецедентными за последние десятилетия конфликтами и катастрофами.
Читайте также: Как война против тиранов заставляет дружить с ними
Но вот один европейский писатель, причем один из самых известных и заслуженных, ведь речь идет о нобелевском лауреате Гюнтере Грассе (Günter Grass), не находит ничего умнее, чем опубликовать «поэму» с объяснением того, что над нашими головами нависла лишь одна угроза, причем исходит она от одной из самых маленьких и уязвимых стран в мире, которая к тому является демократией. Речь идет об Израиле.
Это заявление придало уверенности засевшим в Тегеране фанатикам, которые через своего министра культуры Джавада Шамакдари не преминули отметить «человечность» и «ответственность» автора «Жестяного барабана».
В Германии и по всему миру оно повлекло за собой целое море восторженных комментариев от всех тупоголовых кретинов, которые путают отказ от политкорректности со стремлением снять с себя все ограничения и выпустить, таким образом, на свободу все самые затхлые и гнилостные мыслишки.
Оно породило привычные и уже давно набившие оскомину споры о «загадке великого писателя, который может быть трусом и подлецом» (Селин, Арагон) или, еще хуже, о «моральной гнусности и лжи, которые никогда не должны становиться литературными аргументами».
Как бы то ни было, здравомыслящий наблюдатель может отметить в происходящем три несложных момента.
Также по теме: Официальный Израиль в истерике от "поэмы" Гюнтера Грасса
Убожество преклонного возраста. Это ужасное время, которое не щадит даже самых великих, нечто вроде интеллектуальной агнозогнозии, которая рушит сдерживающие волны внутренней низости плотины. «Прощай и думай обо мне, старик, ежели у тебя хватило духу дочитать мое творенье» (Лотреамон, «Песни Мальдорора»).
Прошлое самого Грасса. Шесть лет назад он признался, что в 17 лет записался в отряды СС. Как можно не вспомнить об этом сегодня? Как не провести параллель между двумя событиями? Между прошлым и настоящим, между служившим нацизму социал-демократом и нынешним подлецом, который словно испытывает ностальгию по оказавшемуся под запретом фашизму и заявляет, что больше не может молчать, что говорит то, что «должно» быть сказано, что немцы «уже и так достаточно подавлены» (интересно, чем...) и не должны становиться «пособниками» в нынешних и будущих «преступлениях» Израиля. Увы, но связь видна невооруженным взглядом.
Наконец, это сама Германия. Европа и Германия. Или Германия и Европа. Набравший силу в Европе гнилостный ветер раздувает паруса того, что можно было бы назвать нео-антисемитизмом. Это не расистский антисемитизм. И не христианский. И даже не антихристианский. И не антикапиталистический, как это было в начале ХХ века. Нет. Это новый антисемитизм. Антисемитизм, у которого есть шанс вновь заставить людей прислушаться к себе, который пытается отождествить понятие «еврей» с как будто бы преступным образом израильского государства, готового открыть огонь по невинному и беззащитному Ирану. Так поступает Гюнтер Грасс. И это делает нынешний случай чрезвычайно красноречивым.
Читайте также: В германии критикуют и защищают Гюнтера Грасса
Я вспоминаю Гюнтера Грасса в Берлине в 1983 году на дне рождения Вилли Брандта (Willy Brandt).
Я помню как этот человек в очках с овальными стеклами, которые делали его похожим на Бертольта Брехта (Bertolt Brecht), с густыми волосами и трясущимся от избытка чувств толстым лицом сначала с трибуны, а затем и в окружении тесного круга почитателей призывал своих товарищей посмотреть в лицо их знаменитому «прошлому, которое все никак не может пройти».
Но вот тридцать лет спустя он оказывается в точно такой же ситуации, что и эти люди с дырявой памятью, преследуемые призраком прошлого неосознанные фашисты, которых тем вечером он призывал отказаться от их постыдных мыслей. Гюнтер Грасс, этот моралист и воплощение некогда презираемом им безнравственности, эта акула пера, которую расплющили в камбалу 60 лет позерства и лжи, в итоге приходит к полному умственному разложению. Это по-настоящему ужасно. И крайне прискорбно.
