1. Война Грузии и России означает начало принципиально другого этапа развития на территории бывшего СССР и окажет немалое воздействие на всю глобальную политику. Геополитическое соперничество за советское наследие, латентно нараставшее на протяжении длительного времени, обрело полноценную военную составляющую. Москва, которая готова и способна применять силу за пределами собственных границ, - это новая ситуация. И искать ответы на нее придется всем партнерам России - прежде всего ее соседям, но также и ведущим мировым державам.
Перед соседними государствами встает вопрос о способах обеспечения собственной безопасности. По большому счету есть только два варианта.
Первый - искать покровительства крупных держав за пределами региона, причем не идейной и общеполитической поддержки (этого хватало в последние годы), а полноценных, т. е. обязывающих, гарантий безопасности.
Второй - заключать договоры с Россией, дабы получить такие гарантии от нее. Тем самым можно не только обеспечить защиту от внешних угроз, но и обезопасить себя на случай обострения отношений с могущественным соседом.
Что касается первой возможности, то естественным партнером должно служить НАТО. Однако, как показывает опыт последних месяцев, даже максимальное давление Вашингтона не способно переломить опасений европейских союзников. Крупные континентальные державы стремятся любой ценой избежать втягивания в какие-либо конфликты, поэтому их пугает сближение с Грузией или Украиной вопреки Москве. После югоосетинской войны эти настроения, вероятно, только усилятся.
Поэтому единственной силой, способной дать гарантии безопасности, остаются сами Соединенные Штаты. Альтернативой НАТО теоретически могли бы служить региональные альянсы с участием США, каких-то европейских государств и заинтересованных стран из числа бывших советских республик. Аналогом может служить, например, Организация договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Она существовала с 1954 по 1977 г. в составе Австралии, Франции, Новой Зеландии, Пакистана, Филиппин, Таиланда, Великобритании и Соединенных Штатов.
Такого рода альянсы уже есть - это и ГУАМ, существующий больше 10 лет, и Содружество демократического выбора ('сообщество демократий балто-черноморско-каспийского региона', основанное Украиной и Грузией), учрежденное в 2005 г. При наличии политической воли Вашингтона эти организации можно дополнить измерением 'коллективной безопасности'.
Америка, правда, и так перегружена военными обязательствами, однако необходимость доказать состоятельность Соединенных Штатов как партнера 'молодых демократий', да и вообще великой державы может подтолкнуть к действиям. Безусловно, это будет означать выбор конфронтационного сценария в отношениях США и России, на нем станут настаивать государства Центральной и Восточной Европы и, возможно, Украина. Подобный сценарий нельзя исключить в случае победы на президентских выборах Джона Маккейна, но и перед демократической администрацией встанет подобная дилемма.
Кроме Украины, однозначно вставшей на сторону Грузии, остальные государства СНГ вели себя очень незаметно. Нежелание высказывать позицию понятно. С одной стороны, все соседи проецируют российские действия на себя, с другой - высказаться против Москвы чревато ухудшением отношений, что сейчас стало восприниматься по-особому.
Осмысление новой ситуации на постсоветском пространстве займет некоторое время. Многое зависит теперь от России. Москву, без сомнения, будут воспринимать намного серьезнее, что не может не сказаться на выработке странами СНГ не только политики безопасности, но и, например, при принятии стратегических решений в области энергетики и политического позиционирования.
Второй из обозначенных выше вариантов, имеющихся в распоряжении стран СНГ, мог бы означать укрепление, а возможно, и расширение Организации договора коллективной безопасности (Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан), которая начала бы приобретать черты полноценного регионального военно-политического альянса. Здесь, правда, российское стремление расширять пространство влияния может натолкнуться на недовольство не только Соединенных Штатов, но и Китая, ведь Пекин имеет собственные интересы в Центральной Азии.
Атакующий момент, который придала российской политике грузинская кампания, следует развить иными способами, предложив заинтересованным странам взаимовыгодные интеграционные проекты - будь то в 'Евразэс' или в каком-то другом формате.
Значимость событий последних дней выходит за рамки постсоветского пространства и затрагивает фундаментальные вопросы. Российские руководители говорят о том, что на пространстве 'от Ванкувера до Владивостока' нужна новая система безопасности, поскольку прежние институты унаследованы от эпохи, которая ушла безвозвратно. Теперь это становится еще более очевидным.
Дальнейшее развитие возможно по двум направлениям. Либо фрагментация по конкурирующим военно-политическим блокам с вытекающими последствиями, либо выработка каких-то общих принципов обеспечения стабильности. Правда, уровень доверия потенциальных участников широкого диалога таков, что даже предположить возможность его успеха язык не повернется. Более того, охлаждение отношений с Западом неизбежно.
Европейский союз, вероятно, будет парализован на российском направлении. Страны Балтии и Польша призвали пересмотреть весь спектр отношений с Москвой, включая, как отдельно отмечено, визовый вопрос. Судьба Североевропейского газопровода, а возможно и газовых проектов на юге Европы теперь оказывается под еще большим вопросом.
Еврокомиссия располагает мандатом на переговоры с Россией о новом базовом договоре, однако атмосфера отнюдь не способствует взаимопониманию. Не говоря уже о том, что, даже если соглашение будет подготовлено, оно подлежит ратификации парламентами всех стран-членов. Решение эстонских или польских депутатов предсказать нетрудно, если, конечно, до этого момента не случится какой-то фундаментальной смены парадигмы.
2. США, безусловно, крайне раздосадованы происшедшим - фактически это очередной крупный провал Джорджа Буша. Никакого осмысленного диалога с Вашингтоном до ухода нынешней администрации, очевидно, уже не будет. Вооруженное столкновение Грузии и России поставило российско-американские отношения на грань полномасштабного политического конфликта. О холодной войне стали говорить не как об угрозе, а как о факте. Риторика сторон как будто бы вернулась на четверть века назад.
Но кроме тональности звучащих заявлений, ничего общего с той эпохой нет. Противостояние времен холодной войны было основано на четком идеологическом разделении мира. Военно-политические, а до какого-то момента и экономические потенциалы сторон находились в состоянии баланса. Равновесие возможностей определяло правила конфронтации и структурировало международные отношения.
Сегодня идеологическое противостояние отсутствует. Не только потому, что идеологии не существует в современной России. Идеология не является определяющим фактором и американской внешней политики.
Последнее утверждение может показаться странным, ведь нынешняя администрация США считается крайне идеологизированной, а продвижение демократии - ее главный лозунг. На практике, однако, демократизация из идеи превратилась в инструмент достижения американского доминирования в мире. А само доминирование стало результатом победы в холодной войне - победы неожиданной, к которой западный мир оказался не вполне готов.
Контуры 'нового мирового порядка' американские руководители чертили 'с колес', на ходу приспосабливаясь к бремени глобального лидерства. В течение десяти лет - от распада Советского Союза до атак на башни-близнецы - идеология 'свободного мира', которой, как представлялось, больше не было никакой альтернативы, трансформировалась в целостный проект по переустройству планеты. Тем более что противодействия этот проект не встречал - одним он нравился, другим до поры до времени не мешал, у третьих (недовольных) не было ни средств, ни возможностей что-то ему противопоставить. Америка превратилась в поистине глобальную супердержаву, искренне убежденную в необходимости и безальтернативности собственной всемирной ответственности.
Апофеоза это развитие достигло после 11 сентября 2001 года. Тот факт, что угроза жизни любого гражданина США может исходить с территорий, затерянных на мировой периферии, заставил переосмыслить стратегию безопасности. Переворота во внешней политике Соединенных Штатов не произошло, просто тенденции, заложенные в предшествующий период, выстроились в жесткую схему.
Вся планета - зона жизненных интересов Америки. Демократия - наиболее эффективная, прогрессивная и неагрессивная форма правления. Следовательно, жестко продвигая повсюду демократический строй, можно обеспечить безопасность США. Подлинная демократия возможна только как продукт длительного развития. Поэтому на первом этапе достаточно поддержки (или насаждения) западных институтов, а также обеспечения американского патроната над 'молодыми демократиями'.
Так идеология окончательно и неразрывно слилась с необходимостью решения геостратегических задач Соединенных Штатов. Демократия официально превратилась в инструмент. Вполне закономерно, что именно тогда (2001-2002 годы) в публичной дискуссии возникла тема американской империи - наверное, впервые в истории США этот термин стал звучать в позитивном контексте.
Но к моменту, когда в Америке сформировался целостный взгляд на собственное мировое лидерство, период, в течение которого Соединенные Штаты могли действовать без особой оглядки на остальных, завершался. И попытка реализовать сформулированную политику привела к череде неудач, стимулировала новую фрагментацию мира и показала ограниченность потенциала даже такой гигантской державы, как США.
3. К этому моменту Россия, оправившись от геополитического нокаута 1990-х годов, начала пытаться отыграть назад хотя бы часть из того, что было потеряно за первое постсоветское десятилетие. Стремление Москвы вернуть себе право на сферу влияния не встретило никакого понимания в Вашингтоне.
Что больше всего раздражает Россию? То, что Соединенные Штаты активно вмешиваются в развитие событий повсеместно, в том числе и там, где, с точки зрения Москвы, у них нет жизненно важных интересов. Вашингтон противодействует проектам, которые не наносят ему прямого ущерба, но укрепляют позиции России. США не готовы идти хоть на какие-то самоограничения, 'отжимая' остальных везде, где это только возможно. То есть нарушается классическое правило реальной политики - учитывать интересы других в той степени, в какой это не противоречит собственным интересам.
Россия - мировая держава с региональными амбициями и интересами. Москва обладает определенными рычагами в разных частях мира - от Латинской Америки до Африки, от Ближнего до Дальнего Востока. Однако с помощью этих инструментов Россия добивается не глобального доминирования или даже присутствия, а учета своих интересов - в Европе и Евразии. То есть возможности в Сирии или Венесуэле нужны, прежде всего, для того, чтобы иметь дополнительные козыри в игре против конкурентов, например, на постсоветском пространстве. И Москва не исключает разменов второстепенных целей на первостепенные.
И тут мы подходим к концептуальной первопричине нынешнего обострения в российско-американских отношениях. Америка - глобальная держава с глобальными амбициями и интересами. И, с точки зрения Вашингтона, у США просто нет интересов, которыми они могли бы пожертвовать. Те территории, которые кажутся Москве второстепенными для Соединенных Штатов, по их мнению - необходимый элемент сложной конструкции под названием 'американское лидерство'.
Столкновение в Грузии - наглядный пример той ловушки, в которую попали Соединенные Штаты. Администрация Буша оказалась не в состоянии расплатиться по тем авансам, которые она - вольно или невольно - выдала Михаилу Саакашвили.
Проамериканские режимы вдоль российских границ создавались в расчете на то, что продвижение на восток будет плавным, а также не слишком затратным с геополитической точки зрения. Вариант, при котором эти страны потребуется защищать не только в политическом, но и в военном смысле, всерьез не рассматривался. И оказалось, что в критический момент США не в состоянии серьезно поддержать своего союзника. Судя по всему, они оказались даже не способны его полноценно контролировать и удерживать от фатальных глупостей.
Позиция глобального лидера опасна тем, что она не допускает даже мелких поражений. Ведь итогом событий в Грузии может стать не просто снижение американского влияния в этой стране (что само по себе отнюдь не катастрофа), а сомнения прочих 'молодых демократий' в надежности патроната Соединенных Штатов. Чтобы доказать обратное и не допустить 'эффекта домино', Вашингтону недостаточно только демонстрировать максимальную жесткость в отношении Москвы. Возможно, придется взять на себя прямые гарантии безопасности для стран, подобных Грузии или Украине. Ведь дееспособность НАТО теперь под сомнением. Западная Европа, скорее всего, будет блокировать расширение на постсоветское пространство, да и новые страны-члены демонстрируют явное неверие в натовские возможности, добиваясь непосредственного американского присутствия на своей территории.
Это угрожает дальнейшей эскалацией, поскольку очевидно, что перспективу американских военных гарантий Киеву или Тбилиси Москва сочтет еще более дерзким вызовом, чем даже их членство в Североатлантическом альянсе. Правда, вызывает сомнения, есть ли у Вашингтона потенциал для того, чтобы взять на себя такую ответственность. Ведь серьезные вызовы американскому доминированию в других частях света никто не отменял.
Попытка удержать полное доминирование возможна, но она чревата крайне неприятными последствиями. В перспективе США никуда не деться от переосмысления принципов своего лидерства и приведения их в соответствие с реальными возможностями. В противном случае не исключена 'жесткая посадка' с непредсказуемыми перспективами для всего мира.
Поэтому в более длительной перспективе серьезный разговор по стратегическим вопросам неизбежен. В отличие от периода холодной войны конфронтация между Москвой и Западом не исчерпывает мировой политики. Разбирательства между европейцами (включая Россию) по поводу малозначительных с глобальной точки зрения территорий не влияют на динамику развития стран, набирающих стратегический вес, например Китая или Индии. И развитие в той части света определит ход событий на евроатлантическом пространстве.
В Америке это, кстати, хорошо понимают. Достаточно посмотреть, насколько американская дискуссия на тему, что делать с Китаем, глубже и серьезнее, чем аналогичное обсуждение - очень идеологизированное - российских и даже европейских дел.
России теперь наверняка будут уделять больше внимания, и это неплохо - события последних лет во многом вызваны низким качеством американской политики на постсоветском пространстве. Но фокус все равно не изменится - в нем останется Пекин. А он, конечно, тоже будет внимательно следить за изменениями в Евразии и делать свои выводы.
* * * * * * *
Алло, НАТО? Или Страшный сон Вайры Карловны (Klubs, Латвия)
Длинные похороны Империи лилипутов (Сообщество читателей ИноСМИ)
Нехристь: американские ракеты в Луганске и Харькове (Сообщество читателей ИноСМИ)
В.Новодворская: Тонущий пиратский корабль "Россия" (Сообщество читателей ИноСМИ)
Стройматериал для великой империи (Сообщество читателей ИноСМИ)
Вахтанг Кикабидзе: Русские должны убраться! ("Квела сиахле", Грузия)
__________________________________
Корни войны в Грузии - в 'самообмане' США ("Asia Times", Гонконг)
Как прижать русских ("The Independent", Великобритания)
Запад должен приструнить Россию экономикой ("The Financial Times", Великобритания)
Нам нужна голова Саакашвили ("Los Angeles Times", США)
Подход к России: с горячим сердцем или холодной головой? ("The Washington Post", США)
Лицемерие Европы ("The Guardian", Великобритания)
