Во вторник премьер-министр России проведет встречу с Франсуа Олландом, на которой в частности будет поднят вопрос улучшения экономических связей Парижа и Москвы.

Atlantico: Дмитрий Медведев, которого во вторник ожидают с визитом в Париже, недавно сетовал на недоверие французов к российским инвесторам. Но разве Франция не заинтересована в дальнейшем развитии торговых связей с Россией?

Арно Дюбьен: Прежде всего, нужно отметить, что российско-французские торговые связи демонстрируют неизменный рост на протяжение трех десятилетий. Франция уже сейчас ведет активный экспорт в таких секторах, как высокие технологии, где наше ноу-хау ценится очень высоко. Кроме того, мы являемся пятыми по величине инвесторами в стране, и это означает, что торговые связи Парижа и Москвы вовсе не стоят на месте. В то же время нельзя не признать, что объемы российских инвестиций во Франции относительно невелики (без учета недвижимости), что во многом объясняется слабой диверсификацией российского экспорта, который в первую очередь осуществляется в углеводородной сфере.

Как бы то ни было, среди французских экономических деятелей действительно просматривается определенное недоверие, которое можно объяснить двумя неудачными прецедентами. Прежде всего это касается недавней неудачной попытки компании «Северсталь» приобрести Arcelor: французские акционеры проявили редкостную враждебность в отношении г-на Мордашова - без сомнения, по причине плохого имиджа России во Франции. Еще одиг не менее показательный эпизод касается вхождения России в капитал EADS в 2006 году при не очень ясных обстоятельствах. То есть, в обоих случаях просматриваются определенные опасения на основе представления о том, что россияне могут использовать свое влияние с политическими целями.

Тем не менее, все же можно надеяться на улучшение ситуации с покупкой GEFCOM (дочернее предприятие Peugeot в сфере логистики) ОАО «РЖД». Пока что все идет довольно неплохо. Кроме того, если переговоры завершатся успешно, это без сомнения улучшит имидж российских инвесторов во Франции и создаст положительный прецедент.

— Несмотря на теплые отношения Парижа и Москвы, в информационном плане очень четко просматривается определенная сдержанность. Чем можно объяснить это явление?

- Действительно, во французских СМИ говорят о России скорее отрицательно, освещение сводится в основном к Владимиру Путину и играм Кремля.  Такое отрицательное восприятие действительно создает проблемы для развития двусторонних отношений. Все это опирается на своего рода неосведомленность, которую подпитывает прискорбный интеллектуальный конформизм.  В первую очередь это касается парижских кругов, где зачастую превалирует логика идеологической войны против Москвы.

К сожалению, подобный «эффект лупы» скрывает реалии российского экономического развития, которое протекает не только в двух столицах, но и периферических провинциях. Такие предприятия, как Air Liquide и Peugeot, в свою очередь прекрасно поняли это: сегодня для них это один из тех немногих рынков, где они могут похвастаться многообещающим ростом в долгосрочной перспективе. Эти регионы, которые толкает вперед рост внутреннего спроса, открывают перед нашими предприятиями прекрасные возможности.

— Оба государства поддерживали относительно хорошие отношения при президентах Шираке и Саркози. Изменит ли расклад приход к власти Франсуа Олланда?

— Со стороны Москвы ощущалась некоторая настороженность. Особенно четко это было видно во время избрания Николя Саркози в 2007 году: у путинской администрации вызвало опасение прозвучавшее во время президентской кампании заявление о «разрыве» с политическим курсом предшественника. Жаку Шираку удалось сформировать крепкие и дружеские отношения, некоторые даже называли его русофилом. Таким образом, переход власти воспринимался как удар для Москвы, хотя эти опасения просуществовали не особенно долго.

Нынешнюю неоднозначность отношений Франсуа Олланда с Кремлем можно объяснить по меньшей мере сложными связями социалистов с Москвой с 1920 года. В тот момент произошел раскол между Соцпартией и поддерживавшими СССР коммунистами. В послевоенные годы наиболее благосклонно настроенными к открытости политическими силами были коммунисты и голлисты, хотя оба эти движения исходили из разных стратегических мотивов. С тех пор в отношения между французскими левыми и московскими властями отличаются определенным безразличием, за исключением разве что нескольких атипичных персонажей, таких как Жан-Пьер Шевенман (Jean-Pierre Chevènement), которого недавно назначили специальным представителем Министерства иностранных дел по России.

Как бы то ни было, можно сказать, что, несмотря ни на что, нынешний руководящий класс налаживает отношения с российскими дипломатами, и это указывает на то, что государственная логика должна одержать верх в связях Парижа и Москвы. Таким образом, скорее всего мы увидим некую преемственность, которая основывается в первую очередь на относительном консенсусе в экономическом плане, а также заметных разногласиях в дипломатической сфере. Лучшим примером тому служит сирийский вопрос, по которому стороны до сих пор не могут прийти к соглашению.