Самоопределение во время холеры

Заканчивается публичное выступление в Берлине по поводу кризиса, и в коридоре выстраивается длинная очередь из людей, желающих подойти к ораторам и взять интервью. Несмотря на все твои попытки ответить на вопросы, тебя не покидает ощущение того, что твои ответы не имеют значения. А что действительно важно, так это желание людей выразить свой гнев и раздражение. Все чем-то раздосадованы: банками, Европой, Меркель или греками – нет большой разницы. Одни жалуются на то, что для детских садов денег нет, а для банков – есть. Другие возмущены тем, что Европейский Союз не работает или что политики не прислушиваются к мнению народа, что налоги высокие, а зарплаты низкие. И так далее по списку.

Интересно, что, хотя Германия и Испания находятся на разных полюсах этого кризиса, кажется, что причины разочарования их населения - одни и те же. Неважно, Германия это или Испания, Финляндия, Греция, Голландия и Италия, складывается впечатление, что везде люди разделяют одни и те же чувства: все решения принимаются вдали от них, за пределами их стран и вопреки их интересам. Каждый хотел бы повлиять на принятие решений, но не может этого сделать. Кто-то или что-то ему в этом препятствует, поэтому каждый пытается определить эту помеху. Но объект, на который обращается гнев народа, в каждом случае разный: Европа, Испания, банки, политики. Но чувства по отношению к ним всем очень похожи.

Читайте также: То, что еще объединяет Европу

В наш обиход вторгается язык несолидарности. Вирус несолидарности нашел в кризисе идеальную для себя питательную среду и, в первую очередь, проявляется на почве идентичности. Твоя солидарность ограничиватся теми, кого ты знаешь и с кем ты себя отождествляешь.

Испания сокращает международное сотрудничество в области развития, потому что «первым делом - испанцы». Также сокращаются пособия для иммигрантов, потому что «иностранцы - потом». Германия становится новым Соединенным королевством в Европе. Там, где Тэтчер кричала своим коллегам из Европейского Совета: «Верните мои деньги!» (I want my money back), сегодня Германия настойчиво, до хрипоты, снова и снова выражает свое несогласие с «союзом банковских переводов» и усталость от своей роли «донора»: то есть опять первым делом - мы, а остальные - потом. Как можно их в этом винить?

Самые богатые всегда держат пальму первенства в несолидарности. В Германии Бавария жалуется на то, что слишком много платит в общий бюджет. Во Франции Бернар Арно, самый богатый человек страны и владелец Louis Vuitton, являющийся, как никто другой, примером абсолютной роскоши, угрожает принять бельгийское гражданство, если его заставят платить больше налогов. Между тем, в Испании, где все мы - банкроты, зачастую слышатся разговоры о «грабительском налогообложении», будто на самом деле положение одних хуже других за счет этих других. И все мы вовсе не стали жертвами кризиса.

Также по теме: ЕС закрывает глаза на внутренние конфликты

В условиях отсутствия общего выхода из ситуации начинают искать индивидуальные решения. То, что хотят многие каталонцы, не так уж отличается от требований вышедших на площадь Нептуна или от чаяний французов, избравших Олланда на последних выборах: все хотят определить свое будущее, найти выход, не связанный со страданиями и несправедливостью.

Будучи понятным, этот выход не является идеальным. Лучше изменить дискурс и расставить точки над «i». Реальный грабеж данного кризиса связан с социальной стороной и демократией: никогда еще такой малый круг людей не отнимал так много прав и надежд у большинства. Так много было отнято социальных и политических прав, в том числе - таких основополагающих, как право определять свое настоящее и будущее.

Европейцы и здесь, и там, и в Испании, и в Германии, должны понимать, что кажущиеся различия на самом деле их объединяют. Во время этого кризиса все мы - европейцы, и всем нам было отказано в праве принимать решения о нашем настоящем и будущем. Вот почему демократия переживает кризис - потому что граждане не могут выбирать ни здесь, ни в любом другом месте то, что они хотят на самом деле.