Начо Дуато (Nacho Duato) - словно нос в классическом произведении Николая Гоголя - следует за вами по Санкт-Петербургу, появляясь в странных местах. На плакатах в метро и на биллбордах вдоль Невского проспекта, везде можно встретить точеный профиль испанца. Неудивительно, что его взгляд - вызывающий и дерзкий. После престижной карьеры в самых авангардных танцевальных труппах Европы и Америки, Дуато прибыл в историческую столицу балета, чтобы потрясти российский балет до основания.
Дуато - первый за век иностранный хореограф, который будет руководить российской балетной труппой, Санкт-Петербургским Михайловским балетом, для которого начался уже его 178-ой сезон. Традиционалисты очень нервничают. Главный спаситель и спонсор Михайловского банановый магнат Владимир Кехман инвестировал 35 миллионов долларов своих собственных средств в возрождение театра. В прошлом году, разочарованный серией неудач доморощенных директоров, Кехман пригласил Дуато, чтобы тот дал толчок труппе. После двадцати лет работы директором Испанской национальной балетной труппы и после более чем десяти лет во главе американского балета, перед Дуато стоит самый большой художественный вызов в его карьере: привести российский балет, отпихивающийся ногами и кричащий, в XXI век.
С тех пор как Дуато пришел в «пыльный и скрипучий» Михайловский, он просто взрывает это место. «Здесь не нужны классические движения», - говорит Дуато танцовщику на репетиции. «Забудьте о пор де бра! Забудьте о том, что ваши руки - это ваши руки, просто бросайте их, как будто они это что-то тяжелое». Демонстрируя, как нужно делать, Дуато опускает свои конечности, как будто он несет ведра. Когда он не натаскивает танцовщиков для своих дебютных балетов - возрождения двух постановок, которые Дуато разработал вместе с Американским театром танца (American Dance Theater) в 1980-х, он преследует отдел реквизита, постоянно забегая к костюмерам. «Они не ожидали, что я буду показываться каждый день, но я делал именно так», - говорит Дуато. «Я здесь не просто для того, чтобы поменять хореографию, но также и для того, чтобы изменить музыку, костюмы, веб-сайт, все!»
Дуато - не первый, кто пытается расшевелить и перетряхнуть российский балет. Урожденный россиянин Алексей Ратманский, художественный руководитель московского Большого театра в середине 2000-х годов, проделал великолепную работу, когда возродил несколько постановок Шостаковича эпохи соцреализма. Санкт-петербургский Мариинский театр также приглашал легендарных современных хореографов, таких как Уильям Форсайт (William Forsythe) или Уэйн Макгрегор (Wayne McGregor) для индивидуальных постановок. Но то, что Дуато называет «силой энтропии» в российских великих старых труппах, до сих пор проявляется в огромных масштабах, как и консерватизм в российских балетных школах, а также среди спонсоров и самой публики. «Сложно справиться с наследием балетного консерватизма, с идеей, что наш балет - лучший в мире», - говорит Ратманский, который в разочаровании покинул Большой через пять лет после начала работы там.
Тем не менее, есть люди, которые уверены, что открытие окна в современность нанесет смертельный удар. «Хороший классический танцовщик может быстро научиться современной хореографии, но современного танцовщика или танцора нельзя научить танцевать классический балет», - говорит Андрей Кулинин, танцовщик, ставший менеджером в труппе Михайловского. «Благодаря железному занавесу, нам удалось сохранить самую прекрасную старую школу - мир был поражен, когда увидел это после перестройки, так как мы оказались единственными выжившими, кто все еще танцует классический балет, который Европа утратила давным давно». Эта старая школа поддерживалась беспощадным натаскиванием и обучением танцовщиков в специальных учебных заведениях с пятилетнего возраста. Результат - живой музей классического танца, у которого нет конкурентов, и многие поклонники старшего поколения любят его именно таким.
«Если я хочу посмотреть современный балет, я еду в Америку. Если я хочу посмотреть традиционный, я еду в Россию», - говорит Людмила Бибикова, которая является верным поклонником Большого с 1950-х годов. «Атлетически сложенные американские девушки более убедительны, когда они танцуют современный балет. А скромные и хрупкие российские девочки просто больше подходят для традиционных лирических ролей».
Дуато неустрашим. Он отобрал тридцать лучших танцовщиков Михайловского для своей первой крупной постановки в декабре - новой интерпретации «Спящей красавицы» Чайковского. Этот выбор - акт символической дерзости: этот балет был впервые поставлен в Мариинском в 1890 году Мариусом Петипой (Marius Petipa), последним иностранцем, возглавлявшим российскую танцевальную труппу. «Спящая красавица» был также первым балетом, который российский импресарио Сергей Дягилев выбрал для вывода российской классической танцевальной школы - тогда считавшейся сногсшибательно авангардной, передовой - на европейскую аудиторию под именем Ballets Russes. Одновременно Дуато вновь ставит свои собственные произведения - «Без слов» (Without Words) и Nunc Dimittis - этой весной. В последнем есть несколько шокирующих моментов, таких как очень телесный, полный физического контакта дуэт двух мужчин, а также трио, где два мужчины-танцовщика, кажется, разрывают на части вытянутое, красивое тело примы-балерины Екатерины Борченко.
Дуатовская «Спящая красавица» также полна нарушений правил: в России, партию злой феи Карабосс обычно исполняет мужчина, танцующий без пуантов. Дуато решил, что эту партию будет танцевать балерина и с пуантами. Никита Долгушин, главный педагог-репетитор труппы, в шоке. «Это просто убьет контраст между доброй феей и злой феей!», - сердится он. «Если мы не можем найти общий язык для концепции балета, я не участвую в этом проекте. Тогда моего имени не будет на афишах, и моя репутация останется незапятнанной в случае фиаско». Но чего старый балетный мастер еще не знает, так это то, что его новый босс подумывает о том, чтобы заменить всех мышей и крыс «Спящей красавицы» на «так скажем, панков», - раздумывает Дуато с озорной улыбкой.
Что бы ни говорила старая гвардия, у идей Дуато нашлись страстные последователи среди молодых танцовщиков. Александр Сергеев, 24-летняя звезда Мариинского, влюбился в современную работу, которую сделал Дуато с заезжими звездами, такими как Дэвид Доусон (David Dawson) и Джири Килиян (Jirí Kylián). «Мы восхищались абсолютной свободой» современных сцен, говорит Сергеев. «Лично я чувствую себя гораздо более удовлетворенным и в приподнятом настроении, когда я танцую современный балет, чем когда исполняю звездную партию в «Лебедином озере»».
В конечном счете, эксперимент Дуато поднимает вопросы не только о российском балете, но и о самой России. Лучше ли играть в догонялки с Западом, импортируя таланты и идеи, или русским стоит просто придерживаться того, что они делают лучше всего, даже если это старомодно? «У русских есть их великий классический репертуар. Это то, что они делают лучше всего, и этого не делает больше никто - так что отлично, пускай они это делают», - говорит Бибикова. Дуато считает, что этого недостаточно. Танец - это универсальный язык, а не национальный, уверен он. И никакая традиция не может жить, не развиваясь - и только тогда она будет способна по-настоящему вдохновлять и менять свою аудиторию.
