В поисках потерянного прошлого, или Что объединяет народы бывшего СССР?

Пока не произойдет окончательное расставание русского народа, посредством своих элит, с кровавым большевистским прошлым, нам не удастся залечить наши исторические раны и взглянуть друг на друга глазами добрых соседей.
 
Заметки после журналистского форума
 
Ставший уже традиционным, ежегодный Форум Европейских и Азиатских Медия, собрался в этом году, 10-11 декабря,  в Минске. Более двухсот журналистов, политологов и издателей откликнулись на приглашение РИА НОВОСТИ, под эгидой которого проходит вот уже седьмой раз встреча представителей прессы стран СНГ, Балтии и Грузии.
 
Естественным толчком для данной инициативы стало желание журналистского сообщества бывшего СССР выстроить партнерские отношения  после определенного периода отдаления, произошедшего вслед за обретением независимости. События более чем двадцатилетней давности, заставшие нас по разные стороны политических баррикад, одних –  стремящихся к независимости своих народов, других – пытавшихся содействовать сохранению Союза, развели в разные стороны наши народы на долгое время. И вот теперь усилия политиков, экономистов, людей культуры и науки, а также журналистов все чаще направлены на поиск общих начал и возможных общих проектов сближения стран нашего региона.
 
В этом смысле встреча в Минске продолжила наши разговоры, начатые  год назад в Астане. Доминирующей темой, как и следовало ожидать, стала проблема преимуществ участия в интеграционных процессах вокруг России. Таможенный Союз,  ЕврАзЭС и другие формы экономического и политического сближения были широко представлены рядом ведущих московских экспертов. Конечно, говорилось и о новых медиа технологиях, и о неожиданных вызовах, связанных с взрывом социальных сетей, и об обмене материалами и опытом между медиа структурами наших стран.
 
Я внимательно вслушивался в аргументацию проводников сближения, стараясь уловить суть их аргументов. В основе этих выступлений лежали экономические доводы. Солидные цифры, диаграммы и цветные рисунки демонстрировались со всей силой научно обоснованных теорий, смысл которых сводился к простому логическому выводу – вместе нам всем будет лучше.
 
И почти ни слова не было сказано о том, что, на мой взгляд, действительно может стать ключом к нашему сближению, а именно о духовности и культуре.  Поэтому я и задал вопрос Руслану Гринбергу, директору Института экономики Российской Академии наук, не кажется ли ему, что чрезмерный акцент на экономику вряд ли станет тем привлекательным началом для реинтеграции (на сей раз, надо полагать, добровольной), и что «экономический детерминизм» не послужит нашему сближению.
 
Со всем уважением к приведенным доводам и понимая, что такова задача экономистов, я осмелюсь заметить, что наше возрождение и наше взаимное понимание могут подняться на качественно иной уровень, если мы сумеем глубоко вникнуть и понять суть нашего не столь далекого прошлого. И только проникнувшись истинным смыслом произошедшего, мы обретем возможность снять с наших глаз пелену предрассудков и очистить наши души от взаимных обид.
 
На форуме в Минске кто-то из ведущих ораторов попытался возразить мне вскользь, что никак нельзя однозначно рвать с советским прошлым хотя бы потому, что нужно учитывать существующий «континуитет». То есть, правовая преемственность России по отношению к СССР, которую никто не оспаривает и которая является частью международного права, видимо, считается или преподносится как преграда для зрелого, мудрого и серьезного переосмысления прошлого. А ведь именно тогда случился гигантский надлом, имевший столь трагические и беспрецедентные по размаху и жестокости последствия.  И как бы мы ни юлили, я лично глубоко убежден – нам нужно докопаться сообща до корня этого зла, не для того, чтобы возобновить взаимные упреки, а с тем, чтобы духовно очиститься и исцелиться. И лишь тогда станет возможным просветление в наших умах и сердцах, лишь тогда мы обретем друг друга в качестве братьев по несчастью, желающих взаимного добра и готовых всегда прийти на помощь ближнему и близкому народу. А это несколько иное понятие, нежели «ближнее зарубежье», являющееся скорее геополитическим, стратегическим, военным концептом. Без того, чтобы абстрагироваться от данных жизненно важных тем, мы все же не можем не понимать принципиальной разницы между правом силы и силой правды.
 
А для этого точкой отсчета наших общих страданий и бед, омрачивших кровью и массовым помешательством наши народы, не может быть взято другое событие, нежели большевистский переворот 1917 года. И до тех пор, пока политические, религиозные и культурные элиты России не решатся окончательно дистанцироваться от этой величайшей трагедии в истории, наши шансы на духовное оздоровление и обретение внутренней свободы, столь необходимой для познания истины, ничтожны.
 
Вспомним слова великого русского мыслителя Ивана Ильина, который сказал поистине сакраментальную фразу: «Советский Союз – не Россия». Это четкое изречение, конечно, было и реакцией на то, что на Западе, да и во всем мире, СССР называли Россией. И это происходило именно в то время, когда сам русский народ был порабощенным, замученным, распятым народом, страдающий под гнетом красных оккупантов. Именно эта смысловая ошибка, вследствие которой народы, пострадавшие от большевистского террора, будь то на Украине, на Кавказе, в Средней Азии, Прибалтике или Польше, накопили столько затаенных или озвученных обид, является основным препятствием на пути нашего движения навстречу друг к другу. Поскольку «экспорт революции» распространялся географически с территории порабощенной России, зачастую пострадавшие от коммунистического террора народы связывают все свои беды именно с русскими. И пока не произойдет окончательное расставание русского народа, посредством своих элит, с кровавым большевистским прошлым,  нам не удастся залечить наши исторические раны  и взглянуть друг на друга глазами добрых соседей.
 
В Минске мне снова довелось услышать ностальгические нотки по СССР, а с ними и надежду, что русский язык, знаменитые художественные фильмы или Юрий Гагарин смогут служить еще долгое время связующими факторами для постсоветского пространства. Но время течет неумолимо быстро. Все меньше молодых людей из бывших «братских республик» владеют русским, а следовательно не понимают ни общих культурных символов, ни тем более былых кумиров космонавтики, кино или спорта. Молодому человеку из стран бывшего СССР уже даже собственные национальные герои не нужны. Они заменены Гарри Поттером, Бэтменом, Мадонной (Господи, до чего же кощунственный сценический псевдоним!) или голливудскими звездами.  Да и мы, сами того не замечая, даже по-русски говорим уже используя чужой сленг и имитируя массовую культуру. Вот и в Минске то и дело слышались словечки вроде «бренд», «тренд», «контент», «кейс», «дискурс» и прочие модные термины. И речь здесь не столько о неминуемых инновациях в языке, а о,  скорее,  бессознательном подражательстве.
 
Итак, вернемся к Ивану Ильину. «Советское государство – не Россия, –  с горечью подчеркивает он. –  Эту историческую и политическую истину надо понять и почувствовать раз навсегда и до конца. Это должны сделать, прежде всего,  русские люди, а затем и все народы вселенной». Напоминая о пораженческом мире, подписанным Лениным с немцами, великий православный философ продолжает:
 
«И когда в 1922 году было официально объявлено о переименовании России в Союз Советских Социалистических Республик, то этим была выговорена основная истина советского строя: Советское государство – не Россия, а Русское государство  –  не Советский Союз.
 
С тех пор коммунисты нигде и никогда не называли своего государства Россией и были в этом правы. С тех пор только наивные люди или же сознательные обманщики называют Советский Союз – Россией, советский нажим и гнет – «русской политикой», советские международно-революционные интриги – «русской нелояльностью», советский шпионаж – «русской разведкой», советскую манию величия – «русской заносчивостью», советские территориальные захваты – «русским империализмом». И называя так, смешивая Советский Союз с национальным Русским государством, они обманывают самих себя и всех других».
 
И вот,  даже спустя два десятилетия после развала СССР многим так и не удалось понять этих простых вещей. А ведь это переосмысление помогло бы всем народам,  пострадавшим от советского режима, превзойти собственные исторические предрассудки и не распространять старые обиды на русский народ. Но, к сожалению, замалчивание, половинчатое осуждение прошлого, а порой и его усиленное восхваление остаются доминирующими в правящих кругах России. Очевидно, ментальные последствия тяжелейшей коллективной травмы еще далеко не изжиты, а homo soveticus по-прежнему занимает значимое место в политической и отчасти и  культурной элите Москвы. Неосоветизм как психологическое и интеллектуальное состояние, так и прет из всех официальных СМИ. А кичливое, зачастую презрительное и уничижительное отношение к новым «малым соседям» стало частью официальной пропаганды. И мало кто утруждает себя попыткой понять, а почему же новые независимые государства европейской части нашего региона с такой легкостью оказались в объятиях геополитических конкурентов России? От чего бежали эти народы и почему оказалось так просто заманить их на ту сторону?  И нет ли в этих тенденциях глубинных, недосказанных причин?
 
Перестройка и последующий развал коммунистической системы, как бы мы к этому ни относились, среди прочих,  имеют два серьезных изъяна.
 
Первое. Провозгласив развод с прошлым, Россия все-таки сделала только полшага на этом пути. Мумия Ленина по-прежнему довлеет над русским народом, ее зловещая колдовская сила продолжает свое пагубное деяние. Красная Площадь по-прежнему осквернена этим бесовским духом, и не найти покоя и равновесия русскому народу пока тело этой кошмарной фигуры не будет предано земле. Только окончательно парализованному с религиозной и нравственной точки зрения человеку данная необходимость может показаться праздным занятием или второстепенным делом. Видимо, даже Православная Церковь еще не окончательно оправилась после долгого подчинения и унижения за время советского периода. По крайней мере, она еще не способна оказать достаточного духовного  влияния на высший состав руководства страны, если Храм Василия Блаженного все еще соседствует с мавзолеем Ленина, а города, области, улицы и газеты еще носят имена красных палачей.
 
Второе. Конец СССР стал в то же время знаковой победой Запада в «холодной войне». И тут победитель восторжествовал вдвойне. Произошла не только геополитическая и идеологическая победа, но и мировоззренческая. То есть, воспользовавшись крахом отживших себя коммунистических ценностей, Запад сумел с легкостью насадить в ослабленные умы постсоветских обществ либеральную модель с ее мифами, идолами и ценностями. Либеральное общество постепенно было воспринято нами чем-то исторически неизбежным, неким подобием «Рая земного»; деньги заменили Компартию, потребительство – интернационализм,  массовая культура – советскую  пропаганду, права человека – так и не обретенную Веру.
 
Несмотря на огромные усилия людей культуры и Церкви, Русь Святая не стала той исторической и духовной моделью, к которой стремились бы элиты. Все та же  идея «континуитета» традиций  Великой Руси,  в советском понимании этого понятия,  кажется,  еще долго будет лидировать в официальном дискурсе Москвы. А величие это видится во все той же материалистической плоскости, что-то вроде США, только на нашем континенте. Нисколько не умаляя необходимости экономического развития, да и значения технического и военного потенциала, я убежден, что истинная мощь России, которая может стать чрезвычайно привлекательной для народов бывшего СССР, – мощь духовная.
 
И если найдутся внутренние силы собрать весь русский дух в огромный потенциал  нравственного, религиозного, а,  следовательно,  христианского возрождения – Москва как лидер гигантского геополитического проекта может стать истинной альтернативой Вашингтону и его спутнику Брюсселю.
 
Речь идет об иной цивилизационной модели, об иной парадигме, об ином восприятии мира, человеческих и международных отношений. Это можно сказать и так: разрушительный «триумфальный марш» Глобализации может и должен быть остановлен, но не столько силой оружия или экономическим потенциалом, сколько силою духа.  Оставаясь частью мировой политической и экономической системы, Россия должна вернуться к своим историческим корням, а без Православия этой огромной глыбы человеческой цивилизации просто нет. Следовательно, познав сполна ужасы прошлого, Россия, а вместе с ней и все народы Востока  (с точки зрения принадлежности к традиции), должны вернуться к  первопричинам своих бед и страданий.
 
И если мы действительно решили порвать с коммунистическим прошлым, мы все-таки не должны продолжать наивно полагать,  что западная модель  может и должна быть удачно скопирована и реализована у нас. А чтобы в дальнейшем избежать ошибок, совершенных нашими народами в последние два десятилетия, мы должны восстановить связь времен, понять, КОГДА и КАК произошел надлом, приведший в итоге к трагическим результатам двадцатого столетия. Я имею в виду «падение в историю», задолго  предшествующее перевороту 1917-го. Возрождение (Ренессанс), начиная с 13-го века,  Реформа, взявшая начало в 14-ом, Просвещение 18-го (с его кульминацией –  Французской Революцией)  и последовавшие XIX и XX века как логическое завершение победы «модерна» над «традицией», – вот звенья одной цепи, завершившиеся октябрьским переворотом. 
 
И чтобы не было никаких сомнений в общих исторических, философских либо интеллектуальных корнях либерализма и коммунизма, я напомню лишь ряд фундаментальных совпадений этих двух братьев-близнецов «нового времени»:
 
антропоцентризм, то есть в центре мира уже не Бог, а человек; он низвергает Творца Вселенной и узурпирует место хозяина жизни и смерти;
сводящий мир к видимым вещам и отрицающий его  божественное начало;
 
рационализм, как абсолютизация процесса познания посредством человеческого разума;
 
сциентизм, признающий в качестве подлинных наук только естественные науки, математику и абсолютизирующий их роль в системе культуры, в изучении и объяснении всех сторон жизни общества;
 
эволюционизм или дарвинизм как обязательная теория, подменяющая собой божественное происхождение мира и человека, именуемое креационизмом;
 
республиканство, то есть осуждение монархии и аристократии и формальное уравнение всех людей;
 
экономический детерминизм, то есть абсолютизация материальных потребностей общества и человека в ущерб духовных, религиозных, нравственных потребностей;
 
исторический детерминизм, то есть концепция, согласно которой,  мир развивается по «объективным»,  фатальным, неизбежным историческим этапам. Данные этапы представлены как движение по восходящей, ведущей неминуемо к «высшей стадии» исторического процесса – капитализму либо коммунизму;
 
миф прогресса, то есть  иллюзия, что человечество неуклонно движется по нарастающей научной, политической и экономической лестнице, вплоть до достижения полного земного благоденствия;
 
автономная мораль, или мораль как отражение доминирующей идеологии, а не как следование божественным заповедям. В демократических обществах религия заменена «правами человека», а в коммунистических – кодексом строителя коммунизма;
 
прометеизм, или навязчивая идея завоевать мир и вселенную, не имеющие другого предназначения, как удовлетворить бесконечные прихоти оставшегося наедине с собой человека;
 
технологизм, и мания покорения космоса;
·
культ тела в ущерб духовному развитию.
 
Обе стороны одной и той же медали модерна, западный либерализм и западный же коммунизм, прервав связь с Создателем, отошли от вертикального восприятия мира к горизонтальному. В обоих случаях человек поверил, что он  –  сам себе режиссер, сам себе хозяин, то есть стал поклоняться самому себе.
 
Эти параллели и совпадения можно продолжать до бесконечности. С подобной перспективы различия высвечиваются как менее существенные.  В обоих случаях мы имеем дело с властью безбожной, для которой религия (в лучшем случае) придаток культуры и историческое наследие или, по Марксу, «опиум для народа», пережиток старины.
 
Я напомнил обо всем этом лишь для того, чтобы подчеркнуть мою личную приверженность  к убеждению тех авторов, которые считают, что Россия должна и может стать альтернативой Западу. Понятно, что подражательство, копирование, – путь тупиковый. На то есть горький опыт последних двадцати лет. Но подобная роль сможет стать под силу России, а вместе с тем и привлекательной для нас, народов и стран, находящихся в непосредственной близости к ней, если только она будет основываться на совсем иных мировоззренческих началах, чем Запад. И здесь все мы ощущаем общую опасность, перед которой вместе устоять проще: это –  глобализация, с ее претензией на тотальный политический, финансово-экономический, культурный и медиа контроль. А вместе с ней  и размывание границ, религий, культур, языков, семей, экономик, экосистем  и.т.д.
 
Следовательно, русский мир или русская альтернатива должна искать союзников духа, которые лишь затем станут надежными политическими и экономическими партнерами. Иначе, если проигнорировать необходимость глубокого переосмысления нашего общего прошлого, искреннего покаяния в наших общих грехах, из которого только и может вырасти взаимное уважение и столь необходимое историческое примирение, всяческие экономические заклинания окажутся тщетными. Да, мы, молдаване,  нуждаемся в российском газе и в ее рынке сбыта.  Но пока на нас из Москвы посматривают с трудно скрываемым чувством превосходства,  а нередко и презрения, мы, как и другие народы бывшего СССР, имеем все основания поглядывать с опаской на Россию. А пока мы остаемся узниками собственных незаживших исторических травм и опасений,  Запад работает на всех парах, с тем, чтобы превратить наши страны в лучшем случае в часть его геополитической игры против России.  Когда я говорю о покаянии и об историческом примирении, я нисколько не имею в виду необходимость унижения России перед пострадавшими от коммунизма народами. Напротив. Россия, как и мы, была жертвой этого дьявольского эксперимента, следовательно, ей, ее народу нет необходимости извиняться.
 
И все-таки первый ход должен принадлежать Москве. Инициатива любого другого государства не может иметь того же эффекта. Я все о том же, о переосмыслении общего трагического прошлого и о предложении начать совместное духовное возрождение.  И не против Запада, а для нас самих, для наших народов.  Сила Евразийского мира – в его Традиции. Это мир Православия, но это в той же мере и мир Мусульманства. Это мир сынов Господних, желающих вернуться к своим тысячелетним истокам и понимающим суть человеческой жизни в служении и добродетели, а не только в повышении производительности труда, росте ВВП и экспорта, комфорте и потребительстве. Наш мир – это мир созерцания. Именно это общее свойство Востока,  предаваться созерцанию мира как творению божьему,  объединяет нас. Это совсем не означает, что мы не способны к действию. Отнюдь нет. Вот только действие это должно быть следствием правильного выбора.
 
Вначале мы должны продумать и решить,  какие именно действия необходимо предпринять и в какую сторону нужно двигаться. В противном случае, если наша политическая и экономическая модель не будет держаться на твердой духовной основе, на надежной религиозной основе, шансов на успех у нас попросту нет. В этом случае можно заранее записать нас в ряды побежденных, а значит и порабощенных народов. И если у нас не хватит духа преодолеть собственные предрассудки, стереотипы и слепоту, значит,  нет в нас достаточной искры божией, да и воли подняться с колен, перестать молиться на Мамону и направить наш взор к Спасителю. А именно подобное усилие  может стать еще одним свидетельством нашей свободы. Выбор только за нами.
 
Поиск утерянного прошлого – веление времени. Вот только навыки добраться до глубинных причин приходят не сразу. «В страданиях мудреет человек». Это изречение принадлежит тому же русскому мыслителю Ивану Ильину.  И сила этой фразы не в ее оригинальности, а в ее правоте, исходящей из опыта Традиции Восточного Мира. Настрадались ли мы достаточно, с тем, чтобы обрести мудрость древних,  окрепнуть духом и стать плечом к плечу под знаменем Господа нашего Иисуса Христа? Возродится ли в душе русского народа святой образ града Китеж или образы массовой культуры навсегда растворили ее в потребительстве, Интернете и шоу-бизнесе?
 
Верю, что при титаническом, общем усилии,  наше сближение познает новый уровень. Но только, ради Бога, согласитесь: стремиться интегрировать постсоветское пространство на основе тоски по СССР не суть одно и тоже с ностальгией по утерянной дороге к Храму.   В противном случае всякие разговоры об общем прошлом и благих намерениях попросту растворятся, а языковые, религиозные и географические барьеры станут непреодолимыми.