Как играть с Россией

[…]
Русофобия - по крайней мере, с точки зрения этимологии - это не просто неприязнь, а, скорее, боязнь (от греческого – страх, ужас). Значит, основной политический вопрос звучит так: есть ли у нас сегодня повод бояться России? Наши самые серьезные опасения связаны с угрозами военного характера. Но ведь в современном мире ни один нормальный человек не говорит о войне. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский (Radosław Sikorski) сформулировал это дипломатично: "В нынешней геополитической ситуации, взвешивая всевозможные последствия территориальной агрессии, баланс выгод и потерь, стоит осторожно оценивать вероятность такого типа угрозы". Компетентные военные круги при этом утверждают, что России любого рода нападение было бы невыгодно.

Другой страх имеет под собой основание: "Мы боимся заразиться – боимся, как бы крупный российский бизнес не начал коррумпировать наших политиков, влиять на наше поведение. Мы боимся российского способа ведения бизнеса и политики", - полагает министр Сикорский. И это нельзя назвать польской особенностью.

Каждый раз, когда Россия тянется за очередным куском торта на Западе, это вызывает сходные реакции. Россияне располагают свободными миллиардами на заграничные покупки, а когда они проигрывают тендеры, то жалуются на русофобию. Когда олигарх Алексей Мордашов (компания "Северсталь") потерял шанс купить западного стального гиганта, эксперты не скрывали, что все связанное с Россией вызывает сомнения: не дымовая ли это завеса? Не станет ли владелец новым кандидатом в Ходорковские? Не пропадет ли значимая компания в зависимость от российских интересов?

При этом в целом, хотя немцы, французы, итальянцы или голландцы могли испытывать подобные опасения в отношении России, они всегда вели гораздо более прагматичную, даже циничную политику. Давление бизнес-кругов огромно, и лучшая тому иллюстрация – бывший канцлер Германии Герхард Шредер (Gerhard Schröder) в роли главы комитета акционеров одной из крупнейших российских компаний.

Польша и Россия до сих пор не заключили чрезвычайного важного соглашения – о защите взаимных инвестиций. Оборот, конечно, растет. Россия сейчас является третьим торговым партнером Польши, а Польша – четвертым партнером России в ЕС. Это неплохо, но россияне жалуются на польскую недоверчивость или даже фобии, которые мешают осуществлять инвестиции. Не пришло ли время для серьезной, свободной от эмоций дискуссии на эту тему? Стоит ли нам и дальше оставаться узниками истории?

Вообще говоря, прогресс в отношениях с Россией вполне заметен. Дональд Туск и его министр иностранных дел вернули нормальные дипломатические контакты с Россией, которых не было, когда у власти находилась партия "Право и Справедливость" (PiS). Российские генералы пугали нас ракетами, а мы в свою очередь грозились через замочную скважину и пытались внушить Западу отвращение к России. Россияне вводили эмбарго, а мы блокировали их инициативы на различных международных форумах. В качестве похвалы нынешнему правительству стоит перечислить, какие вопросы оно решило: положен конец эмбарго, заключен договор о свободном судоходстве в Пилавском проливе, удалось вернуть здания в Варшаве (так как мы расторгли договор о постсоветских объектах недвижимости), подписан договор о малом приграничном движении.
 
Наше издание уже не раз писало о Калининграде. Это единственная часть России, с которой у нас есть граница, вдобавок эта территория кишит военными. Сикорский был первым министром, посетившим Крулевецкую область (он называет Калининград по-польски – Крулевец, собственно, почему нет?). Была организована совместная парусная регата. Это красивый символ в месте, где говорилось об отсутствии свободного судоходства. Договор о приграничном движении не нравится Брюсселю, но Сикорский говорит: "Если Россия хочет облегчения контактов, путешествий для своих граждан – это в наших интересах, я вижу здесь поле для плодотворного сотрудничества. Следует побуждать Россию сделать из этой области окно в мир, а не оставлять ее таким непотопляемым авианосцем".

Премьер-министр Туск когда он только вступил в должность говорил, что Польша будет разговаривать с "такой Россией, какая есть". В первую очередь заметно, что это не современная страна. От трагической гибели гордости флота атомной подлодки "Курск" до трагического штурма вооруженными силами захваченной террористами школы в Беслане, масштабных торфяных пожаров под Москвой – все эти катастрофы были свидетельством деградации инфраструктуры и публичной администрации. России нужна модернизация. И с этим она обращается к Западу. В прошлом месяце сам президент Дмитрий Медведев подтвердил это новое направление в своем выступлении перед российскими послами. В соответствии с классической британской формулой "У России нет ни друзей, ни врагов, а есть только интересы". Для модернизации ей нужно партнерство, разумеется, с Западом: с Германией, Францией, Италией, ЕС, США (в такой последовательности).

Многое указывает на то, что Россия хочет погасить все конфликты с Западом. Она завершила длившийся 40 лет приграничный спор с Норвегией (касавшийся раздела природных богатств под дном Баренцева моря), начала демаркацию границы с Украиной, поддержала (хотя не в полной мере) Запад в вопросе конфликта с Ираном. В доказательство перемен в России западные аналитики приводят как раз ее сближение с Польшей. "Разумеется, Москва непредсказуема, и еще многое может произойти, - говорит Сикорский, но оптимистически добавляет, - Ведь если бы Россия европеизировалась, мы бы выиграли больше всего. Следует поддерживать это направление, не препятствовать".

Сейчас появилась программа Партнерство во имя модернизации – политическая декларация России и ЕС. Вероятно, обе стороны понимают ее по-разному. Россия хочет от Запада современных технологий, финансирования, прямой помощи. Евросоюз (в том числе Польша) ожидали бы политической модернизации: улучшения законов, демократизации, гражданских свобод и т.д. "Сделка " должна заключаться в том, что речь пойдет и о том, и о другом. Наш подход к России: мы проверяем их заявления. Не стоит делать того, что хотела бы оппозиция: не будем говорить, что Россия никогда не изменится, что нужно держаться как можно дальше от заразы. Будем говорить: раз Россия заявляет о желании присоединиться к Западу в широком смысле, стоит это проверять. Делать одно позитивное движение и отвечать как партнеры. Далеко ли мы уйдем таким путем? Следует радоваться и поддерживать Россию, когда она адресует нам практичные и вполне реализуемые пожелания.

[…]

Ставка в глобальной игре такова: куда склонится Россия – к автократии или же к демократии? И Запад ведет именно такой разговор: об условиях вхождения России в западный мир. Польша должна как можно активнее включиться в эту политику. К счастью, президентом не стал Ярослав Качиньский, который мог вести собственную политику наперекор России, всему Евросоюзу и США. Она могла бы привести к самоизоляции и полной утрате влияния на политическую жизнь. Сейчас наше влияние становится все сильнее, так как из-за того, что наши отношения с Россией улучшились, к нам стали прислушиваться наши союзники. И таким образом мы получаем возможность влиять на политику всего ЕС в отношении России, а не только, как раньше, давать волю нездоровым эмоциям.