Скажу прямо и сразу: я симпатизирую Алексею Навальному гораздо меньше, чем большинство западных наблюдателей за Россией. Я никогда (в отличие от многих «беспристрастных» журналистов, работающих в Москве) не бывал вместе с ним на вечеринках, никогда не веселился и не напивался на общественных мероприятиях, которые он посещал. И я никогда не считал его и его товарищей-оппозиционеров своим друзьями. Я полагаю, что он не особенно заслуживает того звездного статуса, которым его наградили в вашингтонских кругах (вот лишь некоторые образцы заголовков в Washington Post: «Этот человек самый страшный кошмар Владимира Путина» или «Этот человек преобразит Россию!»). Насколько я могу судить, большая часть его высказываний в Твиттере и других социальных сетях это не трезвые и серьезные политические размышления, а своего рода низкопробный троллинг, которым в США занимаются «медийные консультанты», на самом деле являющиеся не более чем разрекламированными стажерами. Совсем недавно я писал, что реакция Навального на расовый бунт в Пугачеве это та самая ксенофобия, в которой все на Западе обвиняют Кремль. Я также заметил, что это является не отражением просвещенной идеи либеральных реформ, а совершенно циничным (и крайне опасным) подходом к межэтническим отношениям.
Но есть одна очень важная вещь. Навальный имеет полное право заниматься всем этим. Тусоваться в Твиттере не противозаконно, судачить с журналистами не противозаконно, писать неразумные националистические опусы не противозаконно, быть излишне помпезным человеком, с большим самомнением, не противозаконно. Все, что делал и делает Навальный, даже отдаленно не заслуживает какой-то реакции со стороны государства, не говоря уже о той истерии, которую он спровоцировал.
Читайте также: Популярность Навальнного снижается
Неужели Навальный, как ему представляется, выступает от имени российского народа? Судя по опросам общественного мнения, это не так. Он не особенно популярен, а когда Навального стали узнавать, его популярность даже начала снижаться. Но он действительно выступает от имени определенной части российского общества, той части, которая вполне «российская», как и любая другая, и поэтому заслуживает уважения и внимания, если не исполнения ее требований.
Запереть Навального в камере, сделать из него наглядный и поучительный пример для остальных, чтобы никто и не думал протестовать – этим ничего не добиться. Просто остальные либералы еще больше озлобятся и вполне обоснованно отвратятся от общества и от государства. Это цикл усиления противостояния и репрессий печально знаком российской истории, и наблюдение за тем, как он начинается снова, просто сводит с ума.
Чтобы «решить вопрос» Навального, надо попытаться заняться теми проблемами, против которых он выступает. Кампания Навального против коррупции завоевала популярность не из-за того, что он прошел какую-то секретную подготовку в Йельском университете, и не потому что Госдепартамент использовал свои тайные методы манипулирования СМИ, чтобы те широко освещали его деятельность (если бы вы, как я, когда-нибудь увидели, как функционирует американское государственное ведомство, вы бы поняли, насколько нелепа мысль о вездесущем и всевластном Госдепартаменте). Антикоррупционная кампания Навального стала популярна, потому что коррупция в России существует в колоссальных масштабах, и стала серьезнейшей проблемой на всех уровнях российского общества. Более того, она по-прежнему будет серьезнейшей проблемой, даже если Навальный сядет в тюрьму, эмигрирует, или ему промоют мозги, и он вступит в «Единую Россию».
Также по теме: Почему русские не могут создать оппозицию
В основе своей всегда существует два способа реагирования на проблему: ее можно игнорировать, и ее можно решать. Россия на протяжении своей истории слишком часто прибегала к первому способу. Давайте рассмотрим один особенно наглядный пример того, о чем я веду речь: инфляция. У советских органов экономического планирования был поистине блистательный способ решения проблемы инфляции: они ее запретили. Поднимать цены на большинство товаров было противозаконно, и любое предприятие, проявившее глупость и отклонившееся от плановых цен, могли обвинить в «ценовом надувательстве» и «спекуляции» (Боже упаси вас попасться в руки правосудия, если вы частный трейдер и работаете на черном рынке – за такие вещи вам бы вынесли смертный приговор). Безусловно, инфляция не исчезла магическим образом из Советского Союза из-за запрета властей, ибо она существует во всех экономических системах. Просто советская инфляция проявлялась в не поддающихся количественному определению вещах: увеличение очередей, снижение качества, рост дефицита. Как инфляция существует в любой экономической системе, так и оппозиция власти тоже существует в любой экономической системе. И никакая политика или комплекс мер ее не устранит. Это подобно попытке ликвидировать ночь или запретить зиму. Фокус заключается в том, чтобы проводить такой курс, который сводит к минимуму шумное, деструктивное и опасное инакомыслие, направляя усилия на продуктивную деятельность. Американская партийная система отнюдь не идеальна, но она обладает одним очень здоровым свойством, помогающим бороться с правонарушениями и накладывать определенные ограничения на коррупцию и злоупотребление властью (которые будут существовать всегда, как инакомыслие и инфляция). Нынешний съезд Великой старой партии, например, изо всех сил пытается вытащить на свет грязное белье администрации Обамы; а контролируемая демократами палата представителей делала то же самое во второй президентский срок Буша.
Читайте также: Навальный может стать узником номер один
Вот с таким выбором сталкивается Россия в середине 2013 года. Она может пойти по советскому пути и просто запретить инакомыслие (в таком случае оно продолжит существовать, но станет более скрытным, радикальным, бескомпромиссным и непредсказуемым), либо принять ряд мер, позволяющих направить антиправительственную активность в полезное для общества и конструктивное русло.
Не надо заниматься самообманом, думая о том, что репрессии против оппозиции, если они начнутся всерьез (а это все более вероятно), позволят решить те проблемы, которые они призваны решить. Дело в том, что эти проблемы присущи любой политической системе, и полностью «устранить» их невозможно – их можно только ослабить или урегулировать. Но урегулировать проблемы в информационном вакууме невозможно. Невозможно также определить истинный размах инакомыслия и неудовлетворенности в обстановке, когда инакомыслие полностью запрещено, как невозможно было эффективно бороться с инфляцией в Советском Союзе, потому что большая часть цен была «официально» заморожена.
Я не впадаю в истерику и не занудствую, так как знаю, что грубые усилия по подавлению невозможно осуществлять бесконечно. Жесткий советский контроль за ценами в итоге просто рухнул, и любые попытки полномасштабных политических репрессий тоже в конечном итоге потерпят неудачу, хотя здесь последствия могут быть намного серьезнее, чем в том случае, если бы решением проблем стали заниматься с самого начала. Суд над Навальным может показаться триумфом Кремля, однако такая недальновидность в конечном итоге приведет его к провалу.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции ИноСМИ.
