Обострение островной болезни

Спор вокруг Курильских островов тянется с середины прошлого века и давно перешел из острой стадии в хроническую. Поэтому всплеск эмоций, наблюдаемый в последние месяцы, стал неожиданностью. В чем причина вновь вспыхнувшего интереса к этой вечной теме?

Распад СССР 20 лет назад породил надежду на возможность выхода из клинча, в котором пребывали территориальные разногласия Москвы и Токио. Однако, хотя отношения японских и российских руководителей переживали за это время различные фазы, в том числе период горячей симпатии Бориса Ельцина и «друга Рю», японского премьера Рютаро Хасимото, сдвигов не произошло. За это время стороны не раз обещали друг другу новые «творческие» подходы, соревновались в многозначительных формулировках и даже устанавливали сроки окончательного урегулирования. Но предметного обсуждения, по сути, не было, хотя Москва уже в годы Путина давала понять, что при наличии доброй воли со стороны Токио есть варианты разблокирования переговорного процесса.

В 2004 году министр иностранных дел Сергей Лавров напомнил о том, что Россия «как государство-продолжатель СССР признает Декларацию 1956 года как существующую и готова вести территориальные переговоры с Японией на ее базе». Эта декларация, подписанная советским правительством, но впоследствии не реализованная из-за отказа Японии, предусматривала возможность передачи Токио двух из четырех островов в обмен на подписание мирного договора. Тогда же президент Владимир Путин публично поблагодарил министра за это высказывание и подтвердил, что Россия «готова выполнять договоренности с Японией в том объеме, как это понимают наши партнеры», хотя «пока нам не удалось выйти на понимание этих объемов, так как мы это видим и как это видели в 1956 году». Но забрасывание пробных шаров ни к чему не привело – японская сторона либо не восприняла намеки Путина всерьез, либо решила дожидаться более щедрых предложений. Их не последовало, и затем максимум, что предлагала Москва, – это совместное хозяйственное использование островов с перспективой какого-нибудь более широкого обсуждения в неопределенном будущем.

Историки, между тем, продолжают обосновывать неотъемлемое право своих стран на Курильские острова/«Северные территории», хотя давно понятно, что конфликт носит сугубо политический характер, и если когда-нибудь будет разрешен, то чисто политическими методам, вне зависимости от убедительности исторических аргументов. И для Москвы, и для Токио тема островов превратилась в вопрос национального престижа, а это – самая неблагоприятная предпосылка для хоть какого-то прогресса.

Нынешний японский кабинет министров во главе с премьером Наото Каном резко повысил градус полемики, доведя его до уровня худших времен холодной войны. Очевидная причина – слабость и неуверенность Токио, который ощущает себе в осаде – рост влияния и самоуверенности Китая, непредсказуемая ситуация с Северной Кореей, активизация России. И все это в условиях, когда правительство Демократической партии, а она пришла к власти впервые в истории страны, ухитрилось поколебать казавшиеся незыблемыми отношения с Соединенными Штатами. И чем больше ошибок демократы допускают во внутренней и внешней политике, тем больше желание компенсировать падающий авторитет эффектными жестами и демонстрацией жесткости. Впрочем, желаемого эффекта Кан вряд ли добьется – даже сторонники твердой линии в отношении Москвы разводят руками, наблюдая за лихорадочными кульбитами кабинета.

С другой стороны, Россия также ведет себя не так, как раньше. Конечно, стремление действовать наиболее демонстративно – вслед за президентом на Курилы один за другим зачастили федеральные начальники, которых там отродясь не видали, – отчасти спровоцировано именно японской реакцией. Чем больше Токио «запрещает» России посещать острова, тем, естественно, больше желание это делать. Но если отложить в сторону психологический фактор, то повышенная активность Москвы связана с попытками выработать новый курс в Азии, то есть в той части света, которая, вероятно, станет главной стратегической ареной XXI века.

Побывав на Кунашире, Дмитрий Медведев, вероятно, своими глазами смог увидеть, в каком плачевном социально-экономическом состоянии пребывает эта территория. Можно сколько угодно клясться нерушимостью суверенитета, но иметь подобную «витрину» в Тихоокеанском бассейне значит демонстрировать неспособность России распоряжаться своим достоянием. И это в регионе, который по темпам и качеству роста опережает весь остальной мир, а также включает в себя страну (Китай), осуществляющую глобальную экономическую экспансию. Самое печальное случится, если окажется, что визиты высокопоставленных московских гостей, на самом деле, имеют целью лишь поставить на место Японию, а не ускорить развитие Южных Курил и улучшить там качество жизни.

Отношения России и Японии достигли, наверное, низшей точки со времени исчезновения СССР, однако, как ни странно, есть основания ожидать через какое-то время качественного подъема. Бесперспективность нынешнего подхода Токио очевидна всем, и следующему правительству – будь то новый состав от Демократической партии или возвращение бессменно правивших до 2009 года либерал-демократов – придется выбирать другую тактику. Обстановка в Азии меняется быстро, и в ближайшие годы станет понятна новая расстановка сил, причем дальнейшее усиление Китая заставит и Японию, и Россию искать способы укрепления собственных позиций. Вот тогда спор об островах из одномерного, каковым он является сегодня, может перейти в многомерный, то есть стороны станут учитывать более широкой набор стратегических обстоятельств. Тогда и пространство для маневра окажется не столь узким, как сегодня.