Из Мексики с любовью: русское искусство и Распутин

В фасаде этого дома №102 по улице Callejón Borda на первый взгляд нет ничего примечательного. Это здание яично-желтого цвета такое же внушительное и высокое, как почти все строения 16-го века в иссушенном солнцем городе Куэрнавака, находящемся южнее Мехико. Пышные ветки красной бугенвилии, тянущиеся из внутреннего дворика, столь же обычны и обыденны, как и розы в английском саду. А водомерный счетчик, находящийся в грубо высеченной нише у входа в дом, выглядит просто уродливо.

Но поднявшись по трем каменным ступеням и войдя в дом через деревянную дверь, вы как бы телепортируетесь, и преодолев пространство и время, попадаете через заполненные картинами, письмами, документами и личными вещами комнаты в мир представителя богатейшей семьи дореволюционной России князя Феликса Юсупова. Он увековечил себя тем, что сыграл ведущую роль в убийстве таинственного и влиятельного мистика Григория Распутина. Многие говорят о том, что пагубное воздействие этого человека на супругу царя спровоцировало пожар революции в России.

Создателя этой машины времени зовут Виктор Мануэль Контрерас (Víctor Manuel Contreras). Он скульптор, и его монументальные работы из бронзы украшают общественные места в Мексике и США, а также присутствуют в коллекциях как минимум десятка стран.

Контрерас познакомился с семьей Юсуповых в 1958 году, когда в молодом возрасте изучал в Париже искусство. Он обладал приятной экзотической внешностью, неуемной любознательностью и шармом, что, казалось, открывало ему двери повсюду, где бы он ни появился. А самым важным из посещаемых им мест был дом 38 bis по Rue Pierre Guerín в 16-м округе Парижа, где жили Юсуповы в годы изгнания. Мексиканский художник мгновенно сошелся и подружился с постаревшим князем Феликсом, которого он называл «прекрасным». Приглашение на обед превратилось в предложение остаться в доме не неопределенное время.

И он остался. На протяжении следующих пяти лет юный художник завтракал, обедал и ужинал с князем Феликсом и его элегантной женой княгиней Ириной, которая была известна своей поразительной красотой. Он познакомился почти со всеми деталями их жизни, получив уникальную возможность посмотреть изнутри не только на одну из самых богатых семей в Европе, но и на русскую аристократию, жившую в эмиграции после 1917 года.

Тысячи людей, принадлежавших к российской знати, бежали из страны, когда она начала сползать в революцию. Они оставили после себя примерно 100 000 больших зданий и имений, которые попали в руки государства. Многие семьи бросали буквально все и бежали из страны в крестьянской одежде, чтобы начать новую, порой полную финансовых проблем жизнь в Дании, Франции и других странах. Кое-кто из них был вынужден впервые в жизни устроиться на работу, а в некоторых случаях эти люди работали даже официантами и таксистами.

Юсуповы прибыли в Париж в 1919 году, бежав из Ялты на борту корабля британских ВМС «Мальборо» вместе с остатками семьи Романовых. Представители их династии на протяжении столетий были тесно связаны с императорской семьей, занимая важные посты – от министра до личного советника царя и генерал-аншефа. Княгиня Ирина была племянницей царя Николая II.

На протяжении почти ста лет до прихода революции династия Юсуповых жила в не имеющем себе равных по роскоши и великолепию огромном дворце желто-белого цвета на Мойке в Санкт-Петербурге. К тому времени как Борис Николаевич Юсупов, являвшийся камергером императорского двора, унаследовал в 1830 году семейное состояние, Юсуповы владели 675 000 акров земли и имели 40 000 слуг и работников.

Позднее князь Феликс будет вспоминать детские годы, мягкие шелковые наряды своей матери, ее роскошные меховые шубы и коллекцию драгоценностей. Среди прочего, семье Юсуповых принадлежал бриллиант «Султан Марокко» - четвертый по величине голубой бриллиант в мире.

Оценки состояния семьи в дореволюционные годы разнятся, но ее богатство, строившееся в основном на нефти и добыче полезных ископаемых, могло составлять примерно 10 миллиардов долларов в сегодняшнем эквиваленте.

Жизнь в эмиграции существенно отличалась от российской с ее роскошью. Контрерас говорит, что в доме семьи Юсуповых в Париже было всего три спальни на втором этаже, куда вела деревянная лестница. Прислуги, которая в санкт-петербургском дворце не уступала по численности маленькой армии, тоже было минимальное количество. Она состояла лишь из женщины по имени Дениз французско-русского происхождения, которая вела все домашнее хозяйство и готовила. Вся система охраны состояла из маленького знака снаружи, гласившего «Chiens mechantes» (Осторожно, злая собака). Внутри из охранников был только мопс Гусь-Гусь и бесхвостая кошка Муни, которую княгиня спасла на улице.

Но несмотря на столь резкие перемены, Юсуповы воспринимали свое положение без обиды и злобы. «Они не скучали по жизни в России», - говорит Контрерас. На возвращение они также не надеялись. «Они были реалистами – они думали, что революция потерпит неудачу, но также считали, что могут и не дожить до того момента, когда им удастся увидеть это собственными глазами».

А что касается того богатства, которое они были вынуждены оставить в России, то, по словам Контрераса, Юсуповы относились к нему философски. «Они всегда говорили: «Мы были богатейшими людьми в мире, но не знали, кто наши друзья, а кто враги. Теперь у нас нет огромных богатств, но зато есть прекрасные друзья»».

По крайней мере, Юсуповым удалось взять с собой хотя бы часть своего имущества, когда они бежали из России – сначала на Мальту и в Лондон, а затем в Париж.

Были бриллианты, которые они вывезли в белье своего единственного ребенка, маленькой дочки Ирины Феликсовны. Была чарующей красоты нитка жемчуга, которая принадлежала матери Юсупова княгине Зинаиде, а теперь находится в собственности у Контрераса.

Были также две работы Рембрандта – «Портрет мужчины в высокой шляпе и перчатках» и «Портрет женщины со страусовым веером в руке». Оба датируются примерно 1658-60 годом. Эти картины помогли Юсуповым прожить в Париже. Вспоминая рассказы князя, Контрерас утверждает, что эти работы были, по сути дела, украдены у семьи Юсуповых, когда американский финансист и коллекционер предметов искусства Джозеф Уайденер (Joseph Widener) отказался вернуть картины, отданные ему в 1921 году под залог в 2 миллиона долларов.

Правда, некоторые периодические издания того времени делали предположения, что Юсуповы получили всего 100 000 фунтов стерлингов, и что Уайденер позднее отказался принять от князя Феликса чек в качестве оплаты залога и процентов, решив оставить картины себе. Так или иначе, князь не получил свои любимые работы Рембрандта, и обе они висят сегодня в Национальной художественной галерее Вашингтона.

Жизнь в Париже была в основном  спокойной. Княгиня Ирина выходила из дому редко, проводя большую часть времени за раскладыванием пасьянса и куря длинные и темные сигареты. Контрерас вспоминает, что она была «сдержанной, церемонной и немногословной», а также ослепительно красивой, несмотря на  свои годы. «Она была сделана из фарфора, - говорит он. – У нее были прекрасные глаза».

Князь Феликс, обладавший в России репутацией экстравагантного человека и любителя мужчин, был более общительным, и часто принимал у себя таких людей, как родившаяся в Польше художница Тамара де Лемпицка, кинорежиссер Ингмар Бергман, французский писатель и поэт Жан Кокто и его любовник актер Жан Марэ. Контрерас вспоминает, что пару раз дом Юсуповых посещал даже генерал Шарль де Голль.

Князь Феликс часто брал юного художника с собой, когда отправлялся помогать менее удачливым русским эмигрантам, осевшим в Париже. Это был один из аспектов его активной и хорошо известной благотворительной деятельности. Князь говорил, что иногда даже исцелял немощных и больных своими руками. «Это был мистический человек, обладавший особой силой», - утверждает Контрерас, весьма странно повторяя одно из главных обвинений против Распутина.

Были у Юсупова особые силы или нет, но художник признается, что поддался чарам князя. «Мы влюбились друг в друга», - говорит он. Хотя существует масса литературы, где говорится о предполагаемом гомосексуализме князя Феликса, Контрерас утверждает, что их отношения  всегда были чисто платоническими.

Нет никаких сомнений в том, что место князя Феликса в истории было главным образом определено его причастностью к убийству «безумного старца». Распутин имел низкое происхождение, но стал влиятельным человеком в царской семье. Особое влияние он оказывал на царицу Александру. И именно это усиливавшееся влияние больше всего тревожило представителей российской знати.

Но, как рассказывает Контрерас, и несмотря на обширные и зачастую противоречивые письменные признания князя о событиях той ночи в декабре 1916 года, этот русский аристократ за все пять лет жизни художника в семье Юсуповых лишь пару раз говорил на данную тему.

Первый раз это было после домашнего ужина, когда княгиня Ирина уже ушла из-за стола. «Он внезапно разоткровенничался», - вспоминает Контрерас. Юсупов рассказал ему о первой встрече с Распутиным. Князь утверждал, что упал на землю под воздействием пристального взгляда Распутина. То был момент, когда он понял, что должен спасти Россию от злобных козней этого мистика.

О ночи убийства написано много, и немалую часть из этого написал сам князь. То, что он поведал Контрерасу, почти полностью совпадает с его письменными воспоминаниями. Там были подробности о том, как Юсупов заманил Распутина в подвал дворца на Мойке, как он с двумя сообщниками добавил в пирожные на подносе и в вино столько цианистого калия, что его хватило бы для убийства пяти человек.

Там также описывается, как ужаснулся князь, когда яд не подействовал, как он вместе с друзьями четыре раза выстрелил в Распутина, а затем долго бил его дубинкой, прежде чем бросить в ледяную воду.

В хронике этих событий присутствуют явные противоречия, однако участие князя Юсупова не вызывает сомнений. Контрерас говорит, что он никогда не жалел о содеянном. Напротив, он вспоминает один эпизод, когда пришел вместе с князем в парижское кафе, и там к ним подошел журналист, спросивший, не считает ли Юсупов, что убийство Распутина вызвало революцию. «Его ответ был коротким и резким, - говорит Контрерас. – «Революция произошла, потому что  я не убил его вовремя, чтобы остановить ее», - сказал князь Феликс».

Одна из ламп, якобы висевшая на потолке в подвале дворца на Мойке, сегодня висит в доме Контрераса в Куэрнаваке. Эта лампа производства Tiffany своим красно-синим светом освещает узкую лестницу, ведущую в две комнаты, заполненные картинами, фотографиями, иконами и документами, которые князь оставил скульптору.

Контрерас, которому сегодня около 70-ти, говорит, что у него есть мысль сделать из дома музей, чтобы выставить в нем эту коллекцию. Все, что надо сделать, заявляет он, это принести в дом предметы, которые хранятся в банке, решить некоторые вопросы со страховкой и поставить более надежную сигнализацию.

Но он тут же признается, что не уверен, правильно ли будет хранить все эти сокровища в Куэрнаваке. Он не уверен, и поэтому ему надо лучше об этом подумать. А пока он не принял решение, эта уникальная коллекция так и останется под замком в маленьком и редко посещаемом туристами мексиканском городке.