Вновь обретя политическое и экономическое влияние, Польша оказывает Соединенным Штатам Америки все более и более холодный прием

В пятницу Польша устроила приехавшему с визитом Бараку Обаме пышный прием; однако все яснее становится, что отношения с Соединенными Штатами Америки больше не являются приоритетам для здешних творцов политики. Поддерживаемая уверенностью, какую дает динамичная экономика – Польша оказалась единственной страной в составе Евросоюза, пережившей мировой экономический кризис без вхождения в рецессию – Польша ныне обращает свой взор на Евросоюз и своего исторического противника Германию.

«Америка столь же важна для нас, как и в прошлом, однако значимость Европы в последнее время сильно возросла, - заявил Богдан Клих (Bogdan Klich), министр обороны Польши, в своем недавнем радиоинтервью. Неслучайно польский премьер-министр Дональд Туск (Donald Tusk) выбрал Берлин в качестве цели своего первого зарубежного путешествия после избрания его на этот пост в 2007 году; неслучайно и Бронислав Коморовский, президент Польши, отправился в Брюссель вскоре после проведения выборов президента в прошлом году.

Коморовский переориентировал польскую внешнюю политику после смерти своего предшественника, ставленника правых сил Леха Качиньского, погибшего в авиакатастрофе, произошедшей в России в апреле прошлого года. Обама не смог прибыть на похороны из-за вулканического облака, пришедшего от Исландии, однако старается компенсировать это нынешним визитом.

Президента будут всячески чествовать в ходе двухдневного визита его в польскую столицу; однако он может также заметить новую степень сдержанности во время своих встреч с Туском и Коморовским. При поддержке постоянно растущей экономики – ВВП Польши вырос на 1,7 % во время мирового экономического спада в 2009 году, а в прошлом году увеличился почти на 4% - лидеры Польши чувствуют, что они обладают достаточным весом, чтобы следовать более независимым курсом во внешней политике страны – курсом, предусматривающим большую степень лидерства в их собственном регионе.

Конечно, в прошлые десятилетия чаяния Польши были сосредоточены вокруг Соединенных Штатов. Хотя Вашингтон молча признал послевоенный раздел Европы, в соответствии с которым Польша становилась советским сателлитом, положение США как стержня антисоветского движения в эпоху холодной войны обусловило то, что в глазах поляков Америка в гораздо меньшей степени запятнала себя этой военной изменой. Плюс, обе страны уже имели существующие культурные связи: миллионы поляков эмигрировали в Соединенные Штаты Америки, начиная с XIX столетия и на протяжении всей коммунистической эпохи.

Теплые чувства усилила поддержка Вашингтоном всенародного профсоюза «Солидарность» после того, как в 1981 году коммунисты предприняли попытку раздавить его. Присоединение Польши к НАТО в 1999 году скрепило роль США как конечного гаранта польской независимости на случай возрождения российского империализма, возможность которого до сих пор сильно беспокоит определенную часть польского населения и звучит в речах политиков правого крыла.

Во время первых двух десятилетий польской независимости и правые, и левые правительства видели в Вашингтоне своего ключевого зарубежного партнера. В значительной мере именно поэтому Польша оказалась одной из трех союзных стран – наряду с Великобританией и Австралией – чьи вооруженные силы приняли участие в первом вторжении в Ирак в 2003 году. (Польский спецназ помог взять под контроль некоторые иракские нефтяные буровые площадки). В то же самое время Польша предоставила один из своих военных аэропортов американским спецслужбам, которые использовали его в своих секретных программах по задержанию лиц, подозреваемых в терроризме.

«Когда я попал в Вашингтон, мои честолюбивые амбиции заключались в том, чтобы быть столь же влиятельным, как и посол из Норвегии», - говорил мне тогда один польский дипломат. Но после поддержки вторжения в Ирак, оказанной Польшей Америке, его рейтинг в Вашингтоне резко взлетел: «Теперь уже норвежец смотрел на меня снизу вверх».

Энтузиазм Варшавы по поводу администрации Буша вызвал ее отдаление от французских и немецких союзников Польши, настроенных гораздо скептичнее в отношении нападения на Ирак. Они видели в Польше и других центральноевропейских странах подставных лиц США в Европе. Французский президент Жак Ширак отверг эту «Новую Европу», заявив, что питающие надежду на членство в Евросоюзе страны упустили отличную возможность «заткнуться» в преддверии войны с Ираком.

В 2005-м году триумф правой партии «Закон и Справедливость», возглавляемой близнецами Качиньскими – Лехом, ставшим президентом, и Ярославом, который занял пост премьер-министра, - стал пиком проамериканской политики. Качиньские с подозрением относились к Евросоюзу, опасаясь, что традиционная культура Польши и римско-католическая церковь могут раствориться на просторах космополитичной Европы. Они видели в традиционных врагах Польши, Германии и России, потенциальных противников, и отношения с обоими соседями омрачились. Единственным истинным другом Польши, по их мнению, были Соединенные Штаты Америки.

Лех Качиньский попытался сформировать антироссийский альянс из бывших советских государств, расположенных к востоку от Польши, от Литвы на балтийском побережье до Украины после Оранжевой революции и Грузии на Кавказе. Во время короткой российско-грузинской войны в 2008-м году Качиньский даже летал в столицу Грузии с группой региональных лидеров, чтобы оказать поддержку ведущему боевые действия Михаилу Саакашвили – долг, который грузинский президент вернул, став одним из немногих руководителей, пренебрегших опасностью из-за облаков вулканической пыли и прилетевших в Польшу на похороны Качиньского в прошлом году.

Если Лех создавал из Польши антироссийский бастион, его брат Ярослав нацеливался на западную половину европейского континента.

Ярослав вступил в сложную борьбу с Евросоюзом по вопросу Лиссабонского договора, документа, восстанавливающего европейские учреждения. В ходе деликатных переговоров, завершившихся, наконец, ратификацией договора в 2007-м году, Ярослав потребовал, чтобы Польше предоставили дополнительные права голоса в организациях Евросоюза, за счет всех польских граждан, убитых во время Второй мировой войны, нарочито попирая негласное европейское табу: не бичевать Берлин грехами военного времени. Ярослав повсюду, куда ни глянь, видел предвестников геополитической жестокости, от которой в ХХ веке у Польши остались незаживающие шрамы; он даже говорил об угрожающей (чтоб не сказать, абсурдной) перспективе, что Берлин пойдет на агрессивные попытки вернуть себе области западной Польши, принадлежавшие Германии до 1945 года. Бестактность Польши в эпоху Качиньского выдавала ее глубокое ощущение собственной беззащитности.

Позиция Польши резко изменилась победы на выборах 2007-го года Туска (Tusk) и его центристской партии «Гражданская Платформа». В своей политике Туск руководствовался скорее вновь обретенным доверием, чем старыми страхами. Он также использовал растущий дискомфорт поляков в связи с тесными – и, по мнению многих в Польше, односторонними – польско-американскими отношениями. Вторжение в Ирак было явной катастрофой, и коммерческим контрактам, который сулили польским компаниям, так и не было суждено осуществиться. Разрешение ЦРУ осуществлять полеты в Польшу открыло страну для проведения международных расследований и заявлений о разрешении пыток на ее территории.

Существуют и другие длительно действующие раздражители. Несмотря на частые обещания Вашингтона изменить свою политику, Польша остается единственной страной Шенгенской зоны безвизового режима Евросоюза, гражданам которой нужна виза для поездки в Соединенные Штаты Америки. Вашингтон заявил, что Польша не соответствует требованиям Конгресса к программе отказа от виз (в соответствии с которым процент отказа на заявки о выдаче виз не должен превышать трех процентов); однако эта тема остается для страны открытой раной. После своего недавнего визита в Соединенные Штаты Миколай Довгелевич (Mikolaj Dowgielewicz), госсекретарь  Польши по европейским делам, в ответ на вопрос по этой теме рассыпался в дипломатически корректных объяснениях: «Может быть, однажды здесь, в Вашингтоне, люди начнут обращаться с Польшей как с надежным и важным партнером в составе Европейского союза, а не как со страной с сентиментальными связями». (В интервью некий американский дипломат в Варшаве просто взмолился, «не говорите мне о визах»).

«Определенно, Польша является одной из самых проамериканских стран в Европе, просто накал этого проамериканизма понизился», - заявил на этой неделе Радослав Сикорский, (Radoslaw Sikorski), министр иностранных дел Польши, в интервью с газетой Rzeczpospolita.

На вопрос, почему бы Польше не относиться к Америке с прежним энтузиазмом, Сикорский ответил: «Виною тому – американские ошибки. Администрация президента Буша наобещала кучу всего [социал-демократическому правительству, стоявшему у власти с 2002 по 2005 год] в обмен на наше участие в иракском конфликте – и не выполнило своих обещаний. Теперь вы видите последствия этого».

Администрация Обамы еще больше испортила отношения с Варшавой своим внезапным решением в 2009-м году уклониться от планов по развертыванию части противоракетного щита в Польше и Чешской Республике – проекта, вызывавшего у Москвы бешеную ярость. Этот проект поддерживали политические элиты обеих стран как оплот против российской агрессии, но он никогда не встречал большой симпатии у более широких слоев польской общественности. В довершение ко всему, Вашингтон объявил о своем выходе из проекта 17 сентября, в 70-ю годовщину нападения Советского Союза на Восточную Польшу в первые недели Второй мировой войны.

Под руководством Туска и Сикорского Польша синхронно восстанавила связи с Брюсселем и Берлином. Большинство польских эмигрантов сейчас уезжают в другие европейские страны, но не за океан. А ключевым внешнеполитическим и экономическим партнером Польши ныне является Германия. Польские предприятия стали неотъемлемой частью немецкой системы снабжения, и они ощущают на себе все приятные последствия экспортного бума в Германии.

Варшаве удалось достигнуть и определенной степени разрядки отношений с Москвой – хотя зависимость Польши от России в области поставок нефти и газа (почти всю нефть и две трети природного газа поляки получают из России) еще заставляет их тревожится. (Невзирая на прочие аспекты своей национальной стратегии, Польша не колеблясь приглашает американские компании вести работы по изысканию возможных залежей сланцевого газа на своей территории).

Однако польские творцы политики приняли решения связать свою судьбу с Европой; и все в большей мере Европа понимает, что ее судьба связана с растущей мощью Польши. Все больше демонстрируются тесные связи и взаимное уважение – например, совместное путешествие, которое предприняли Сикорский и его немецкий коллега, Гвидо Вестервелле (Guido Westerwelle), в декабре прошлого года в Минск, чтобы убедить (впрочем, безуспешно) белорусского президента Александра Лукашенко провести свободные президентские выборы.

«После периода американизации, принятия на веру определенных иллюзий, граничащего с утратой суверенитета, в польской внешней политике наметился резкий поворот, - заявил Роман Кузняр (Roman Kuzniar), внешнеполитический консультант Коморовского. – Ныне мы заботимся о своих подлинных интересах, а не раздутых амбициях».

Обама должен радоваться событиям, состоявшимся в его честь на этой неделе, однако было бы ошибкой интерпретировать их как свидетельство почтительности или зависимости. Эти времена для Польши миновали.