Генерал Воробьев сегодня пенсионер, он живет в Москве. Об оккупации Чехословакии у него остались только воспоминания и несколько фотографий.

Москва – Генерал Эдуард Воробьев в ноябре 1989 года был командующим советских войск, которые тогда уже как 21 год оккупировали Чехословакию. Главный командующий Центральной группой войск, так официально называлась его армия, сегодня живет в Москве. Это довольный пенсионер, имеющий собственный взгляд на исторические события 1968 – 1991 годов.

О Чехословакии, откуда его «выселил» Михал Коцаб (Michael Kocáb) как главный переговорщик в вопросе судьбы русских солдат, Воробьев вспоминать любит. Например, за фотографиями, которые он привез оттуда и до сих пор хранит их в своем личном альбоме.

Aktuálně.cz: Г-н генерал, у Вас в бывшей Чехословакии есть кто-то, кого Вы можете назвать другом?

- Да, я, например, подружился с Михалом Коцабом, тогда он был председателем комиссии по надзору за выводом советских войск. Мы с ним не просто подружились, он мне даже подарил футболку, на которой были напечатаны его огромное, старческое лицо с зубами и надпись: «Михал Коцаб через 100 лет».

Потом он меня даже как-то позвал за кулисы послушать концерт его группы.

- Вы все еще поддерживаете связь с Коцабом?

 - Нет, связь уже потерялась. Последний раз мы виделись, когда он приезжал в Москву примерно шесть лет назад.

- А как Вы в целом вспоминаете службу в Чехословакии?

- О службе у меня только хорошие воспоминания. Хорошие – это еще мягко сказано. Я с радостью  вспоминаю чехословацких солдат, с которыми мы работали, и чехословацкий народ.

- Но после ноября 1989 года эти отношения точно изменились, нет? Пал режим, благодаря которому Вы могли быть в Чехословакии…

- Отношения с правительством, пришедшим к власти после ноябрьских событий, были нейтральными. Мы вместе вели переговоры только в тех случаях, когда тема непосредственно касалась и нас, например, когда снимали министра обороны Вацека (Vacеk) в 1990 году.

Я тогда сказал журналистам: «Советская армия в любом случае никогда не будет вмешиваться в процессы, происходящие на чехословацкой территории. Это ваша страна, вы ее паны».

- Это означает, что никаких приказов, например, вмешаться в то, что происходило в ноябре 1989 года и попробовать изменить развитие ситуации, Вы не получали?

- Нет, однозначно нет.

- В июне 1991 года нашу республику покинул последний советский солдат. Интересно, что, по сравнению с Польшей и Восточной Германией, вывод ваших войск был осуществлен относительно быстро – за полтора года. Почему так получилось?

- Я должен вот что сказать. Делегация Чехословакии очень жестко вела себя на переговорах. Их позиция была такой: вы к нам пришли за один день, за один день и уйдете. Мы, наоборот, предполагали, что вывод войск займет больше времени. Согласно первым планам советской делегации, которые публично не оглашались, вывод войск должен был произойти в течение как минимум пяти лет.

- Почему так долго?

- Практически половине офицеров, служивших в Чехословакии, в Советском Союзе было негде жить. Эти пять лет были нужны, чтобы для них можно было хотя бы построить дома. Но на официальных переговорах мы всегда говорили о трех годах.

Чехословацкая делегация и этот срок считала слишком длинным и была с ним не согласна. За несколько этапов переговоров этот срок постепенно снижался с двух с половиной до двух лет.

Однажды глава нашей делегации Иван Абоимов спросил меня, за какое время наши войска могут покинуть Чехословакию. Он придерживался той точки зрения, что в срок, на котором настаивала чехословацкая делегация, невозможно вывести войска. Я ему ответил: «За год, спокойно, организованно выведем». Больше всего времени требовалось не на отъезд солдат, а, скорее, на передачу военных объектов.

- В Чехословакии сообщение о выводе ваших войск было принято с нескрываемой радостью. Как Вы это восприняли?

- После того как советское руководство заявило, что оккупация была ошибкой и наши войска будут выведены, мы жили в Чехословакии, как незваные гости. Негативное отношение, в прессе или на митингах, я понимал. Ведь с вашей территории уходили чужие войска. Тем не менее, было очень сложно справиться с эмоциями моих соотечественников, которые совсем недавно были защитниками социализма на передовой линии, а теперь вдруг стали оккупантами.

Мы сами себя оккупантами не считали. Введение войск было решением политического руководства обеих стран. Солдаты просто исполняли их волю.

- Вы после вывода войск приезжали в Чехословакию или Чешскую Республику?

- Через год после вывода, летом 1992 года, меня пригласили в Чехословакию, но я не приехал. Снова говорить те же слова, что и перед отъездом? Или просто посмотреть на Прагу, которую я всю прошел за неделю до возвращения на родину? На душе у меня все еще была горечь, я не видел смысла в моем приезде.

На пятую годовщину вывода войск меня снова официально пригласили в Чешскую Республику, куда я должен был приехать на десять дней. Я был готов ехать, когда вдруг из Чехии пришло сообщение о катастрофических наводнениях. Я посоветовался со знакомыми, я  думал, насколько в таком положении уместен мой визит. У всех было полно работы, никто не знал, что будет, а я бы приехал к ним в отпуск? В итоге я отказался от приглашения. А потом меня уже никто не звал.