Для российских бедняков светлые волосы — как золотой слиток

Мосальск — Ехать в этот город надо по ухабистой грунтовке мимо деревень с бревенчатыми избами и опустелыми полями — свидетелей нищеты, в которой пребывала эта часть центральной России еще с незапамятных времен.

Но где-то в переулке, где по грязным лужам бродят гуси, стоит кирпичное здание, а в нем хранится великое множество ящиков с урожаем единственного ценного, что есть в этом регионе, — человеческих волос, преимущественно светлых.

Для мировой индустрии красоты это настоящее сокровище.

«Такого больше нигде в мире нет, нигде в мире, — комментирует хозяин кирпичного здания Алексей Кузнецов. — Русские волосы — лучшие в мире».

Скупщики человеческих волос, преимущественно — мелкие перевозчики из России и с Украины, продающие потом свой товар Кузнецову и ему подобным, стекаются в бедные регионы наподобие этого. Приезжая с деньгами в руках, они выплачивают небольшие суммы за то, чтобы состригать с женских голов косы, у обладательниц которого зачастую с экономической точки зрения иного выбора нет.

Издавна применяемые при производстве париков и накладок человеческие волосы теперь пользуются особенным спросом в богатых странах, где их применяют при процедурах наращивания волос. Темных волос из Индии и Китая поступает больше, но волосы блондинов и прочих светлых оттенков ценятся за относительную редкость, а также за то, что они легче поддаются окраске для сочетания с естественным цветом своих волос любой женщины.

Самый крупный рынок сбыта — США, где процедуру наращивания волос предлагают десятки тысяч салонов красоты. Негритянки издавна наращивают себе волосы, но теперь Джессика Симпсон (Jessica Simpson), Пэрис Хилтон (Paris Hilton) и прочие знаменитости популяризировали эту процедуру и среди женщин с более светлыми волосами.

По оценкам итальянской компании Great Lengths, активно снабжающей клиентов в США, розничный рынок услуг по наращиванию волос в этой стране составляет 250 миллионов долларов в год, то есть на него приходится порядка 3% всего рынка товаров для ухода за волосами. Средняя цена процедуры наращивания, по исследованию журнала American Salon Magazine, в 2009 году составила 439 долларов, хотя в элитных салонах это может обойтись и в несколько тысяч.

Набирает обороты рынок услуг по наращиванию волос и в Европе.

Порядка 20% волос из России находит применение на внутреннем рынке — они достаются следящим за внешностью москвичкам и петербурженкам.

«Охота на блондинок» — дело не новое, оно развивалось вслед за экономическим развитием, начавшись в Западной Европе в 1960-х и 1970-х, в 1980-х перекинулось на Польшу, а после распада Советского Союза в 1991 году начало развиваться и на Украине, и в России. Но чем больше светловолосых женщин мира приходят к успеху в экономическом смысле, тем сложнее становится найти бедных блондинок, готовых расстаться со своими локонами.

«Несложно понять, почему на Украине свои волосы продают в сто раз активнее, чем в Швеции, — сказал, давая интервью по телефону, совладелец киевской внешнеторговой фирмы Raw Virgin Hair Company Дэвид Элман (David Elman). — Они не ради забавы это делают. Обычно свои волосы продают только жители депрессивных регионов, испытывающие временные финансовые трудности».

Здесь, в Мосальске, за косу длиной в шестнадцать дюймов (чуть более чем 40 см — короче не принимают) платят порядка 50 долларов.

Двадцатишестилетняя Наталья Винокурова выросла в соседнем городе Юхнове, где половина домов не оборудована канализацией, а среднемесячная зарплата составляет порядка трехсот долларов. То слабое сельское хозяйство, которое там было, погибло вместе с Советским Союзом.

Но Винокурова вырастила нечто иное, тоже имеющее рыночную ценность: светлые волосы рыжеватого оттенка (так называемого «клубничного»), достававшие ей до талии (пока она их не отрезала).

«Я их носила по-всякому: косой, хвостом, — рассказывает она. — Но потом надоело, да и остальные девушки ходили с короткой стрижкой. Я и постриглась».

И продала волосы — добавляет она, пожав плечами. Теперь она завязывает волосы в пучок и не вынашивает планов опять дорастить их до рыночной длины, на что, по ее словам, уйдут годы.

Belli Capelli — фирма Кузнецова — занимается переработкой человеческих волос в материал для наращивания, и это самое крупное подобное предприятие в России. Их годовой доход составляет порядка 16 миллионов долларов.

Отряхивая грязь с ботинок, Кузнецов садится в свой «лендровер» и объезжает все здания в этом и соседнем городе, где несколько десятков нанятых им людей промывают, красят и расчесывают волосы, чтобы потом рассортировать их по цвету и длине. У одного сортировочного столика, где было разложено порядка пятисот кос, он остановился и начал расхваливать качество продукта. По его словам, лучшие волосы имеют медовый оттенок, меняют цвет при освещении и нежны на ощупь.

«Это же капитализм, — рассказывает он. — У кого есть деньги, те хотят выделиться на фоне тех, у кого их нет. Почему одна женщина продает свои волосы другой? Потому что у кого есть деньги, тот хочет выглядеть красивей, чем тот, у кого их нет».

Обычно американским клиентам все равно, откуда берется материал для наращивания, лишь бы это было гигиенично. Об этом сказал основатель торговой организации из Санта-Розы (Калифорния) Рон Ландзат (Ron Landzaat). По его словам, волосы стерилизуют кипячением.

«Больше всего их волнует внешность», — сказал по телефону Ландзат.

Главная проблема в индустрии — обеспечение сырьем.

Итальянская фирма Great Lengths, снабжающая американский рынок, приобретает волосы, которые в ритуальном порядке жертвуют в храмы индийские женщины. Как сообщается, эти волосы можно перекрасить таким образом, чтобы они подошли почти к любому цвету. Кузнецов и прочие деятели этого бизнеса говорят, что европейские волосы лучше подходят светловолосым женщинам и потому ценятся высоко.

Российские промышленные города на Урале (примерно в 900 милях к востоку от Мосальска) вызывают среди скупщиков волосы такие споры, что в 2006 году один из них застрелил другого, что, как сообщает газета «Коммерсант», может говорить о причастности к этому российской организованной преступности.

У Кузнецова, насколько он сам знает, местных конкурентов нет, но он все равно поставил охраннику у входа на склад. Ящики из-под молока, наполненные волосами тысяч женщин и рассортированные по категориям («Юг России», «Русское золото»), могут стать приманкой для воров.

В основном волосы завозят скупщики, ездящие по самым глухим частям России, Украины и прочих бывших советских государств. Они развешивают на столбах объявления, в которых предлагают деньги за волосы. В Белоруссии президент Александр Лукашенко — пламенный националист — ввел настолько жесткий контроль над мелким бизнесом, что заниматься волосами стало почти невозможно, и это огорчает торговцев волосами, потому что страна бедная, а блондинок там очень много.

Порядка 70% волос, приобретаемых в России, — это волосы, хранящиеся дома с прошлых стрижек. Некоторые украинки и россиянки, например, по традиции стригутся после рождения первенца, а продать состриженные волосы решаются лишь спустя годы. В районах, пораженных особенно страшной бедностью, это становится последним ресурсом на случай отчаянного положения.

Остальное покупают (зачастую после торговли) прямо с головы хозяйки, которую стригут на месте. В России сделку почти всегда заключают в салоне, чтобы парикмахер имел возможность сделать работу аккуратно.

«Некоторые женщины стригутся ради изменения внешности, а некоторым нужны деньги, — поясняет Сергей Котлуби, скупщик, разъезжающий по неблагополучным промышленным районом под Новосибирском. — Это как рыбная ловля — никогда не знаешь, что попадется».