Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Медовый месяц между Варшавой и Киевом закончился, пишет автор статьи для UnHerd. Поляки больше не готовы встречать украинцев с распростертыми объятиями, и ситуация на государственном уровне отвечает их настроениям. Торговые споры и давние разногласия вбили клин между двумя нациями.
От восторженной поддержки образца 2022 года остались только воспоминания.
"Хватит с вас нашего гостеприимства, неблагодарные сукины дети!" — гласил один из плакатов на демонстрации польских фермеров в Варшаве в конце февраля. На нем одна фигурка в жанре "палка-палка-огуречик" символически прогоняла из Польши другую, в цветах украинского флага.
Почти целый год польские фермеры и дальнобойщики устраивали демонстрации, марши и блокады вдоль границы с Украиной, протестуя против целого ряда мер Польши и ЕС, которые, как считается, заполонили страну украинским зерном и подорвали внутренний рынок. Хотя протесты во многом были продиктованы экономическими последствиями для жизни фермеров, в них нередко обнаруживались нотки шовинизма — и именно так их восприняли сами украинцы. Как-то раз у себя в X (бывший Twitter) Зеленский предположил, что поляки, ослабляя Киев в зерновом вопросе, играют на руку Москве, чем вызвал гневную отповедь президента Анджея Дуды.
С начала этого года польское государство, ведущие СМИ и сами фермерские союзы резко осуждают антиукраинские лозунги вроде тех, что можно было заметить на демонстрациях в Варшаве. Но само их появление ознаменовало собой разительную перемену для страны, еще недавно в едином порыве приветствовавшей украинских беженцев с распростертыми объятиями. Помимо разгневанных фермеров, многое изменилось и на дипломатическом уровне: бурная солидарность 2022 снова сменилась прагматическими отношениями, над которыми не умолкает эхо кровавых кошмаров ХХ века.
В понедельник, после нескольких месяцев переговоров и согласия польского правительства выделить субсидии сельскохозяйственному сектору, фермеры наконец свернули свою блокаду. Но урон уже нанесен. Новый опрос, проведенный в конце апреля, показал, что положительно Польшу оценивают только 58% украинцев, тогда как в начале 2023 года этот показатель составлял 94%. Отношение поляков к украинским беженцам также значительно ухудшилось: более свежие данные получить трудно, однако в 2023 году доля поляков, поддерживающих прием украинских беженцев упала на 10% до 73%, а среди некоторых демографических групп, таких как молодые женщины, — аж до 47%.
Согласно еще одному опросу 2023 года, доля поляков, желающих поддерживать Украину в военных действиях, упала с 83% в начале 2022 года до 65%.
По-своему эта усугубляющаяся усталость была вполне предсказуема. Хотя тогда это мало кто осознавал, начало 2022 года, когда поляки по всей стране в самом буквальном смысле распахнули свои двери перед семьями, спасающимися от российских войск, оказалось, по-видимому, редким моментом трансграничной солидарности. На короткое время сложные политические и исторические перипетии, прежде предопределявшие отношения между Варшавой и Киевом, уступили место национальным объятиям не только на государственном, но и на народном уровне. Прошло два года с начала российской спецоперации, и, к вящему огорчению Владимира Путина, Польша и Украина остались союзниками. Но безудержная любовь между государствами и их народами закончилась, и реализм, столь типичный для их отношений до 2022 года, вернулся с новой силой.
Ярче всего это отразилось в двойственном подходе правительства Дональда Туска, которое стремится поддерживать тесные связи с Киевом на фронте безопасности, но при этом упорствует с протекционистской политикой в сфере торговли и сельского хозяйства. На прошлой неделе в своей программной речи перед парламентом министр иностранных дел Радослав Сикорский подтвердил заинтересованность Польши в защите Украины от России. Но то, как он сформулировал обязательства Варшавы, значительно отличалось от заверений в братстве, которыми сыпал президент Дуда в первый год конфликта. "Очевидно, что в интересах Польши держать агрессора подальше от наших границ, поэтому суверенная Украина обязана выиграть, — заявил Сикорский. — Благодаря жертве украинцев мы сможем сдвинуть границы свободного мира на сотни километров на восток".
Хотя поддержка сохраняется, альтруизм и солидарность сменились самосохранением. И новую реальность красочно проиллюстрировала еще одна недавняя драма: на прошлой неделе министр обороны Владислав Косиняк-Камыш заявил, что Польша готова помочь вернуть украинских мужчин боеспособного возраста на родину для призыва на воинскую службу. В тот же день Киев объявил, что прекратит выдачу паспортов мужчинам призывного возраста за границей. В ответ украинцы тут же выплеснули гнев на консульства в Польше.
Вскоре их гнев может перекинуться на само польское государство, поскольку на этой неделе политики рассматривают новые правила, которые урежут социальные льготы украинцам без действительных паспортов. Мало того, Косиняк-Камыш не исключил даже депортацию мужчин по требованию Киева — этот шаг непременно испортит отношения еще больше. Помощь в наращивании военной силы на линии фронта явно отвечает национальным интересам Польши, но прошли те времена, когда Варшава охотно принимала у себя всех украинцев без исключения. И если для того, чтобы держать Россию на расстоянии, потребуется так или иначе надавить на беженцев, Польша готова сотрудничать.
Для давних польско-украинских отношений это не новость. В 1919 году отец-основатель современного польского государства Юзеф Пилсудский изрек: “Без независимой Украины не может быть независимой Польши”. С тех пор эта поговорка остается краеугольным камнем польской политики в отношении Украины, но при этом Варшава не заведомо дружественна к Киеву, а только тогда, когда это отвечает ее интересам. Так, в 1920 году Пилсудский заключил союз с лидером независимой Украины Семеном Петлюрой и помог ему на короткое время военным путем отбить Киев из рук большевиков и восстановить свою власть. Но всего несколькими годами ранее, в последние дни Первой мировой, польские войска развернули ожесточенную этническую войну на западе Украины, причем сам Пилсудский захватывал земли, которые украинцы считали своими.
Киев подходил к этим отношениям столь же прагматически, руководствуясь собственной выгодой, и нередко это приводило к исключительно кровавым последствиям. Во время Второй мировой войны, когда радикалам из Украинской повстанческой армии (УПА)* представилась наконец возможность откромсать от Польши земли для строительства национального государства, они ею воспользовались с предельной жестокостью. С 1943 по 1945 года УПА* уничтожила до ста тысяч поляков на территории сегодняшней Западной Украины — в Варшаве произошедшее называют Волынской резней. Отчасти в ответ на это послевоенное польское правительство пошло на обмен населением: в 1947 году в рамках операции "Висла" почти 150 тысяч украинцев с юго-востока Польши были депортированы на новые территории на западе.
По окончании холодной войны, когда обе страны полностью освободились от советского владычества, Польша и Украина отказались от взаимных территориальных претензий и обязались жить бок о бок как "равные и родственные народы". С тех пор между ними завязались сравнительно теплые отношения — во время "теневой" российской войны в Донбассе после 2014 года Польша дипломатически поддерживала Украину и осуждала аннексию Крыма. Но тяжкое историческое наследие продолжало довлеть, и с 2015 года разногласия из-за эксгумации польских жертв военных преступлений и чествования радикальных группировок, включая пресловутую УПА*, грозило растравить застарелые раны.
С 2022 года, когда суровая реальность российской спецоперации вновь сплотила поляков и украинцев, Москва попыталась этим воспользоваться, чтобы настроить Варшаву и Киев друг против друга, но не преуспела. Напротив, вбить клин между ними могут скорее экономические проблемы, и зерновой спор — лишь начало. Экономики Киева и Варшавы тесно взаимосвязаны, и украинские мигранты уже давно стали важным звеном польского рынка труда. В этом смысле они взаимозависимы, и приток украинцев с 2022 года в итоге пошел Польше во благо – несмотря на все опасения Варшавы, что украинские беженцы лягут непосильным бременем на социальные службы.
Однако торговые споры, частью которых являются импорт зерна и продовольствия, могут обостриться. Хотя доселе Варшава поддерживала вступление Киева в ЕС, дешевизна украинских сельскохозяйственных и потребительских товаров с включением в единый рынок разительно скажется на экономике Польши. Кроме того, Киев станет беднейшим членом блока и будет первым претендовать на помощь из Брюсселя, потеснив Варшаву и другие нынешние восточные столицы – это скажется на экономическом росте Польши. Парадоксально, но преодолеть эти насущные материальные проблемы может оказаться даже труднее, чем примириться с призраками общего прошлого.
Однако эти материальные проблемы — следствие одной и той же реальности: геополитической близости и суровой логики выживания. Эти две силы веками объединяли поляков и украинцев во вражде и дружбе – причем отношения между ними налаживались как раз тогда, когда в спину им начинал дышать осмелевший русский медведь. Доколе эта угроза сохраняется, у Польши и Украины будет масса поводов для сотрудничества. Прошлое любых европейских соседей таит в себе давние обиды. И хотя самый безоблачный медовый месяц рано или поздно подходит к концу, нет таких причин, которые помешали бы ему смениться неприкрашенным и по-своему несовершенным, но честным и плодотворным браком.
Автор статьи: Михаль Кранц (Michal Kranz)
*Запрещенная в России экстремистская организация
